Тогда приятель мой, татарин, сказал мне: «Спасайся скорее сам, а то и семью свою не спасешь, и тебя самого возьмут обратно в машину, да и мне достанется за мое заступничество». И я убежал с дочерью, а моя жена со всеми моими детьми и со всеми внуками погибли...»
Алим Джилял (Курбацкая, 5) рассказывает: «Я был в районе и ничего не знал об истреблении цыган. Когда я возвратился, то узнал, что погибли моя жена, мои три сына, мои дочери, мои братья и сестры, — все мои родственники, ни одного родного человека не осталось, теперь я один на свете».
Я спросил: «А где же твой сын, Джилял, первенец, комсомолец, окончивший семилетку, которым ты так гордился? Ведь он служил в Красной Армии. Он будет тебе утешением».
«Этот мой сын тоже погиб вместе с остальной семьей».
Из этого я понял, что старший сын Джиляла дезертировал из Красной Армии, и что его дезертирство не спасло его от гибели.
Измена Родине несет гибель и виноватым и невинным... Много цыган спаслось от истребления своевременным бегством из города. Кроме того, часть цыган не успели захватить, а затем пощадили по неизвестным мне причинам и не стали больше их преследовать.
После такого разгрома цыгане стали очень скромными, перестали быть такими назойливыми, как были раньше, и потеряли всю свою живость. За этот год я ни от одного цыгана не слышал ругательства по отношению к Советской власти. Очень уж показательным оказался урок, данный им немцами. ...
6.IX.1942 г.
... Когда немцы взяли на казнь евреев, они на каждой еврейской квартире вывесили приказ, запрещающий под страхом смерти заходить в эти квартиры. Затем, после казни евреев, немцы позабирали из еврейских квартир все имущество, до мебели включительно.
Пустые еврейские коммунальные квартиры немцы разрешили заселять, но частновладельческие дома еврейские, несколько сот, немцы оставили под запретом. Эти дома немцы затем начали разорять — выламывали двери, рамы, стропила, потолки и полы: все это шло им на топку. Из стен немцы выламывали годный камень, а с крыш брали черепицу для своих нелепых построек. ...
14.IX.1942 г.
В каждом учреждении, в каждом магазине, в витринах окон висят и выставлены большие портреты Гитлера. Это явление характеризует степень нашей приниженности, обреченности, рабства. «Гитлер-освободитель» — так подписан портрет. Под угрозой казни за протест мы выносим даже такие плакаты явно издевательского характера, как изображение в лицах нашей счастливой жизни при немцах или поражение красноармейца с зверским калмыцким лицом немцем благородного рыцарского типа. Чего не вытерпит раб под угрозой кнута палача? Чего не вытерпит пленный под угрозой дула наведенной на него винтовки?