, как нейлоновая рубаха, мораль… Или ты об этом — еще никогда?
— Наверно, больше пока — душой…
Он направил на меня палец:
— И когда произойдет-таки окончательное отторжение, Сэт, наше общее спасение будет лишь в этом, поверь — я предсказываю!.. Запомни это: я, историк, предсказываю это — спасение наше будет в возвращении к народной нравственности… Лишь бы мы не успели ее забыть! Потерять…
«…НАЙДУТ ДВА ТРУПА— мелькнуло вдруг у меня. — УБИРАЙТЕСЬ ВОН! НЕ ВЗДУМАЙ…»
— Да, — сказал я, — да… Это действительно интересно…
— Посели в себе! — приказал он. — «Адыге хабзэ»… Ты чем-то расстроен… опечален?.. Ну хорошо. Я потом попробую предложить тебе какой-то порядок, — как будто слегка успокоившись, а больше, может, остыв от своих непростых речей, сказал Вильям. — По прочтении всего, что мне дали в Майкопе… Но одну штуку я тебе сейчас дам — она совсем небольшая…
Оленин наклонился над столом, приподнимая книжки, достал сложенные вдвое листки… Я развернул страницы, сколотые вверху давно поржавевшей скрепкой. В глаза бросился крупный заголовок:
«ПЕРЕД НАЦИОНАЛЬНОЙ КАТАСТРОФОЙ»
— А?! — спросил Оленин, когда я все еще стоял, глядя на бумагу, а на самом деле соображал, что же мне сказать ему… Как мне ему сказать?! — Прочитаешь — поговорим.
Бывает же так: не скажешь почему-либо сразу, а после ловишь момент, чтобы сказать, но возможность сделать это искренне, без натяжки все отдаляется и отдаляется, а твоя мелкая оплошность начинает тебе казаться уже чуть ли не злым умыслом… Так и тут.
Когда я спустился вниз, мне встретился дедушка Хаджекыз. По его виду я почему-то решил, что он ждал меня.
— Хорошо, что я тебя встретил, Сэт!.. А то вдруг ты опять убежишь.
— Я тебе нужен, тэтэж[4]?
— Да, очень нужен… Стар становлюсь! — приподнял он одну руку — вторая осталась на его кизиловой палке. — Или память уже подводит?.. Начало пословицы помню, а… как дальше?
— Что за пословица?
— Ну, эта! — небрежно сказал он. — Если в тебя кинут камнем… э?
— Ответь сыром, тэтэж…
— Вот! — сказал он. — Очень мудрая пословица, не находишь?.. Хорошо, что ты не забыл ее там, где, наверно, очень много камней и совсем нет такого, как у нас, сыра, э?..
И я невольно рассмеялся:
— Это уж точно!
Дедушка Хаджекыз положил на палку и вторую ладонь, расправил плечи и приподнял подбородок. Вид у него сделался очень значительный, почти торжественный:
— Объяви нынче всем уважаемым людям, что завтра в честь дальнего гостя, но близкого нам человека мы…
Дедушка будто ненароком сделал паузу.
— Мы! — повторил он потом. — Мазлоковы!.. Устраиваем хачеш