Как-то в полдень братва собралась у Нама из Сайгона.
В доме все оставалось по-прежнему. Горела та же лампа, заправленная арахисовым маслом и стоявшая на японском подносе с позолоченными краями; из рук в руки переходила та же самая длинная — более метра — трубка для опиума с серебряным мундштуком. Чубук — голова тигра, держащего в пасти половину апельсина, — был из дорогого черного дерева и от долгого употребления стал как полированный. Вот только на скамьях было много новых лиц.
Тин Хиек и Мыои Кхай привели с собой тощего типа с бегающими, часто мигающими глазами, по прозвищу Моргун. За спиной Ты Лап Лы сидели трое парней, мастаков по карманному делу с базара Донгсуан в Ханое. Ты Лап Лы пригласил их в Хайфон на подмогу поредевшей братве на базаре Шат, на Малом базаре да на рынке Блаженный сад. Все трое были очень похожи друг на друга: худые и жилистые, с быстрым, как молния, взглядом и густыми, изогнутыми бровями, в черных брюках клеш и белых рубашках апаш. Даже имена их различались одним первым словом: Хаи Кон — Второй Малый, Ба Кон — Третий Малый и Ты Кон — Четвертый Малый.
Только Ба Бай по-прежнему работал один. Никто, даже самые лихие из братвы не могли с ним сравниться — Ба Бай, как всегда, рассчитывал только на себя. В любое время он готов был вступить в игру, даже если у него не было ни единого су в кармане. Стоило банкиру объявить клевую ставку — пару сот пиастров, Ба Бай тут же повышал ее. Если ему везло, он брал выигрыш, если нет, вынимал перо[12] и все равно забирал банк. Случалось Ба Баю напороться на таких же «профессоров», как и он сам, тогда начиналась поножовщина, но Ба Бай и здесь выходил из воды сухим.
Еще один гость сидел в углу рядом с Шестью Черпаками и пристально глядел в лицо Нама из Сайгона. Его блестящие глаза красноречиво говорили о том, что ему ужасно хочется быть украшенным столькими же шрамами, иметь такую же репутацию и жить такой же славной жизнью, как Нам. Лишь месяц назад он принес клятву кровью, и братва поднесла ему кличку Ба Чау Лан…
Вдруг все смолкли. Даже Тин Хиек, который как раз собирался сделать новую затяжку, положил трубку на циновку и навострил уши. Говорил Ты Лап Лы: