Дедушка шлифовал проклятое ядро сколько мог, крутя его взад-вперед в пеленках наждачной шкурки, пока не перемололись все наждачины-песчинки.
— Если завод недородил ядро, вряд ли кто теперь отделает его до божьей кондиции. Но царапаться ядро не должно, — кряхтел дед в особом стариковском усердии.
Помойный дух топорного ядра оставалось только окропить священным аршаном и обкурить божьим благовонием.
Наконец-то завершилось священнодействие, последнее омовение ядра на раскаленном семейном очаге, на последнем пуповинном круге чугунной плиты.
Я начертила круг во дворе. Ну, топорное-растопорное богатырское ядро! Лети-ка, лети же за олимпийским рекордом!
Господи! Как исступленно я толкала ядро, пока не обессилевала!
Затем, дрожа, я пила кислый шипящий айрак, крепко зажмурив желто-карие глаза, чтобы не вылезли из орбит от жгучей кислятины. У нас считалось, что кислый забродивший айрак придает богатырскую силу подростку!
Мои славные родители, особенно дедушка, старавшийся над топорным ядром, тайно и явно радовались, глядя, как тяжело бухает, шлепает ядро, оставляя в земле глубокие круглые воронки.
Хотя я портила двор похуже, чем разъяренный яко-бык копытами, родные не упрекали меня, зная, что я решила стать сильною, как легендарная Сэмбэр.
Да не гнать же взашей старшую дочь-спортсменку с ядром на улицу, чтобы дивились соседи. Пусть портит весь двор своим ядром, выйдет замуж — перестанет толкать…
Дедушка не раз пытался взвесить топорное ядро на старых «фунтоглазках», но ядро скатывалось с плоской чаши отживших свое весов с нетопорной проворностью и сохранило свинцовую тайну своего богатырского веса.
Так вес топорного ядра остался тайною для меня и поныне.
Но творец дурацкого ядра не знал, не ведал, кому достанется его могучий выкидыш-шаролом.
Великое спасибо ему, неведомому кузнецу-бракоделу!
Я толкала топорное ядро по двадцать-тридцать-сорок раз каждый погожий день, и оно летело все дальше и дальше…
В старших классах, когда я училась в аймачном центре Петропавловске, после тех диких тренировок ядро для девочек показалось мне игрушечным шариком, робко выкатившимся из негодного подшипника.
Ха! И толкала я эту игрушку, как из пушки, но все куда-то ввысь, в небо, красиво вычерчивая траекторию полета, беззаботно полагая, что все равно толкану дальше всех.
Следя за хвастливым полетом ядра на соревнованиях, подружки игриво веселились:
— Алтан, ты туды-куды?! В небо пуляешь! Эй, бога зашибешь!
Раздольно раскрутившись — раз-два-три! — я и диск запускала со свистом, придав ему указательным пальцем круговое вращение с такой резкою силой, что набухший палец горел огнем, аж невольно подувала на перст, унимала жар, а диск летел-крутился и падал мертвым шлепком на пуп победы за все меты рекордов, ошарашивая изумленных замерщиков.