Толкала я тяжеленное ядро всего на три метра, но катилось оно далеко-далеко, и я бежала за ним, как за золотым, чтобы не затерялось в траве в стороне от дороги, не закатилось в какую-нибудь бездонную яму.
Когда мне было тринадцать лет, родители купили мне взрослый мужской велосипед.
На велосипедах дети ездили в школу в село Нижний БургАлтан.
В гору взбирались пешком, тяжело катя машину за рога, зато с горы летели вниз на сумасшедшей скорости!
Вот и мне предстояло впервые лететь на велосипеде по горной крутой, извилистой дороге с оврагами.
Даже бывалые шоферы здесь глядели зорко и держали руль на пульсе сердечном.
Моя подруга Шара Дари — белая с пунцовым румянцем, смелая и рослая деваха — была лихой велосипедисткой, она-то и учила меня технике езды. Ободряя всячески, Дари и благословила меня на горбатой вершине страшной горы:
— Главное — пятки на тормоза! Дави и дави на тормоза!!!
И я, бедняга, вцепилась в руль так, что резиновые рубцы врезались в ладони. Потом я долго разглаживала руки, сгоняя с них полоски.
И хотя ноги едва успевали давить на тормоза — с Гэдэнской вершины я летела на жуткой дрожащей скорости!
Сердце холодело от страха и восторга, в ушах свистел холодный обжигающий ветер, новый велосипед вздрагивал и зловеще дребезжал на камнях, словно рассыпался на болты и гайки и разлетался искрами вместе с щебнем из-под шуршащих шин.
Ай, бурхан! Хорошо, что никто мне навстречу не попадался— могла бы по неуклюжести столкнуться и расплющить новый велосипед!
Горный склон остался позади, а я еще долго катилась по бархатной земляной дороге, и ноги блаженно отдыхали на немых педалях.
И вот, подъезжая к дому, я неуклюже, сбиваясь с инерции, крутила педали.
Потом я попривыкла к горному полету, хотя иногда и грохалась с велосипедом из-за встречной ползущей телеги, которую приходилось объезжать далеко по обочине, чтобы не шарахался конь.
В конце концов и я овладела искусством спуска, давала полную волю педалям и пела песни на счастливом лету…
Но вернусь к бесподобной находке — сокровенному ядру своего тяжеловесного рассказа.
Чтобы его расторопное чело не вредило, не шоркало, не царапало мои руки, дедушка достал наждак у пчеловода Ильи Черниговского, главы единственной русской семьи в Гэдэне.
Сын Ильи — Владимир Черниговский — учился со мною в одном классе, был тайно влюблен в меня и смущенно звал меня атаманшею. Но меня совсем не заботило его занудливое смущение-пыхтение.
Хотя я прекрасно относилась к Володе, дружила с ним, проводила после окончания школы в армию, молча подарила ему свои шикарные мужские часы и переписывалась до тех пор, пока не разминулись мы навсегда на бурных дорогах мятежных романтических скитаний.