Ремзи застонал. Родители испуганно переглянулись. Камбер приложил руку ко лбу сына.
— Да он весь горит!
Халиль докурил цигарку и ушел. Камбер с женой остались сидеть у постели Ремзи.
Дождь прекратился, и стал слышен шум ветра. Он завывал, гнул ветви деревьев, громыхал по крыше.
Когда родился Ремзи, шел такой же дождь, было так же мрачно… В памяти Камбера и Ребиш всплывают голенькое тельце, ручки, к которым страшно было притронуться, красное личико. Они смотрят на спящего сына и вспоминают счастливое время: забавный детский лепет, первые шаги, первые слова, смешные, нелепые… И если в этот час муж с женою чувствовали себя близкими людьми, то лишь потому, что оба думали о сыне. Только любовь к сыну и связывала их. Ребиш с жалостью смотрела на мужа, на его небритое лицо, залатанный пиджак, большие ноги, видела, как он устал и постарел. Она вспоминала то давнее время, когда они жили в мире и согласии. Сейчас у нее и в мыслях не было винить Камбера в их частых ссорах. Сейчас она жалела мужа так же, как жалела Ремзи. Лицо Камбера, окутанное облаком табачного дыма, его глаза, казавшиеся в свете лампы совершенно черными, грязный воротник с поломанной пуговицей, печально поникшие у двери чарыки — от всего этого веяло глубокой человеческой скорбью. Ребиш понимала, что Камбер — человек сломленный и в этой жизни его поддерживают лишь любовь к сыну и надежды, которые он возлагает на Ремзи.
Ребиш нравилось, как Камбер молчит, как, слегка прищурив глаза, молча курит, как почесывает нос. Она уже раскаивалась в том, что часто его обижала, говорила ему горькие слова. Чего, собственно, они не поделили? Да и что было делить, кроме нужды? Соединились они в убогой хижине под земляной крышей, и в первые же дни совместной жизни любовь угасла. Настал час, когда ни с того ни с сего между ними началась ссора. В своем разочаровании, во всех своих горестях они винили друг друга, стараясь не думать о собственной беспомощности. Оба поняли, что не обрели счастья, на которое так надеялись. Но почему после первых, полных любви, счастливых ночей снова пошла будничная жизнь, этого они понять не могли. Было у них здоровье, была сила, была крыша над головой, а счастья не было.
Ремзи приоткрыл глаза. Взгляд ребенка остановился на отце.
— Ну как ты сейчас, сынок? — взволнованно спросил Камбер.
Ремзи улыбнулся. Искренняя, чистая улыбка сына согрела сердце Камбера.
— Воды… — тихо попросил Ремзи.
Ребиш налила в стакан теплого мятного настоя и дала мальчику попить. Ремзи чувствовал, что внутри у него все горит, во рту горько, голова отяжелела, в висках стучит. В грустных глазах отца и матери, казалось, сосредоточились сейчас все беды их и горести, вся их беспомощность. Стоило Ремзи приоткрыть глаза, и мать поднимала налитые усталостью веки, вглядывалась ему в лицо. Камбер развертывал окурок за окурком и ссыпал табак в кисет.