— Я, дядя, даже подумать не могу, чтобы уйти из здешних мест. Я, как Хыдыр, умру в хлеву. Погубила меня эта девка, ни за что погубила.
— Ой, чуть было не забыл. Ты слыхал, что Алие убежала с каким-то парнем?
— Да неужто?
— Ей-богу.
— А ведь постель Хыдыра и остыть еще не успела, — Халиль в сердцах сплюнул. — Стыд какой! Нет, нельзя жить в мире, где дружба, любовь, доброта — пустые слова, где нет того, ради чего стоит жить! Смелости у нас не хватает, а то самое лучшее — приставить дуло к виску, и конец! Будь он проклят, этот мир!
Рассвело, но луна еще висела на небе, точно вырезанная из куска старого цинкового железа. Халиль никак не мог избавиться от гнетущей тоски, от сознания собственного бессилия скинуть с души бремя своих горестей.
Последнее время Халиль постоянно был в дурном настроении. Все злило его, все раздражало, все нагоняло тоску: и то, что лошади мотают хвостами, и то, что скрипят колеса повозки… Даже звон колокольчиков выводил его из себя, и однажды он сорвал ни в чем не повинные колокольчики, крикнув в сердцах: "Это они накликали на меня беду, своим дребезжаньем последний разум у меня отняли!"
Прежде в тихие вечера Халиль любовался багряными облаками, мечтал о счастливых днях, строил планы, прежде он любил деревья и птиц. Теперь же стал ко всему равнодушен, на людей угрюмо смотрел исподлобья. По малейшему поводу выходил из себя, по ночам его мучила бессонница. Снедаемый тоской, он не мог и часа пробыть на месте, а если тоска настигала в пути, гнал лошадей — кнут его так и свистел. Пока другие возницы доедут до Аданы, он уже два раза успеет обернуться. Халиль теперь то и дело ссорился с приемщиками хлопка на фабрике, несколько раз избил весовщиков. Юрегирские возницы его сторонились. Стоило кому-нибудь крикнуть: "Гяур Халиль едет!" — как все уступали ему дорогу. "Этот парень, — говорили возницы, — за бедой своей гонится. Пусть что хочет, то и делает, лишь бы нас не трогал". Халиль стал настоящим бичом дорог, бичом возниц…
С шоссе Халиль свернул на проселок, ведущий в деревню. Навстречу, вздымая пыль, ехал трактор Хасан-аги, волоча за собой прицеп, груженный тюками хлопка. Взяв в сторону, Халиль пропустил трактор. На огромных тюках, точно совы, сидели люди. Халиль узнал их: Телли Ибрагим, Алтындыш, Хасан-ага… Алтындыш помахал Халилю рукой. Они проехали, обдав Халиля густой пылью. Халиль терпеть не мог этот трактор, ненавидел грузовики и легковые автомобили. Ведь они обгоняли его. А машин с каждым днем становилось все больше, и Халиль с тревогой думал о том, что скоро настанет день, когда машины заменят конные повозки.