Ремзи в съезжающей на лоб отцовской шапке вел мула, впряженного в волокушу. Мальчик так загорел и исхудал, что его трудно было узнать. Лицо, казалось, вобрало в себя усталость, накопленную за долгие дни и месяцы. Измученный не меньше Ремзи мул покорно тащил свой груз.
Халиль одним махом серпа срезал огромную охапку пшеницы и откидывал на порожнюю волокушу. Волосатую грудь до черноты опалило солнце. Губы потрескались. В воздухе пахло потом, соломой и пшеничной пылью.
Немного поодаль работал Коджа Абдуллах. Он то и дело вытирал пот со лба, кряхтел, задыхался.
— Повей, ветерок, ну повей же! — кричал он. — Хоть чуть-чуть! Спасения нет от жары.
Но солнце, как нарочно, жгло все сильней. Его лучи будто прилипли к стерне — она стала оранжевой.
— Брат Халиль! Что же это аллах себе думает? Хоть бы какой ветерок послал!.. Так нет же, не шлет.
— Ну и пекло!.. — Халиль вытер лоб. — Оно и неудивительно. Говорят, ад прямо под землей Юрегира. За это аллах должен нам простить все грехи.
— Ну простит он, что из того? Все равно нашего брата в рай не пустят. Думаешь, пустят? Ни за что! И после смерти придется нам жариться на огне, вот как сейчас.
— А ты, Абдуллах-аби, хорошо будешь гореть, вон какой вымахал!
То и дело подъезжали волокуши, взлетали вверх натруженные руки.
— Погляди, кого это к нам нелегкая несет? — сказал Абдуллах. — А разоделся-то как!
— Ей-богу, это Сырры-эфенди! — сказал Халиль, воткнув серп в скошенную пшеницу. — Эй, народ! Сырры-бей едет!
Абдуллах вытаращил глаза, будто увидел чудовище.
— Ух ты! Что это он на себя напялил?! Вырядился, как немец.
Остальные, оторвавшись от работы, тоже уставились на приближающегося всадника.
— Верно я говорю, что он похож на немца?
— Я его в деревню вез, — сказал Халиль. — Хороший человек, не то что его братья.
— Ни разу не видел его в поле, хотя слыхал, что в деревню он частенько наведывается. Но ненадолго. Нынче приедет, а назавтра его уже и след простыл. А какой, говорят, кутила!
— Еще в обморок упадет, — сказал кто-то. — И как это он рискнул в жару из дома вылезти?
— В такой шапке можно в самое пекло спуститься. От нее голове холодно, — стал объяснять Абдуллах. — Но откуда вам это знать! Приезжал сюда как-то немец-механик, так у него точно такая же шапка была.
— Я слыхал, будто в этот раз он кофейню в карты продул, — заметил Алтындыш.
— Он что хотите в карты продует, — сказал Абдуллах. — Самому ему ничего не надо, а на отца и братьев наплевать. Только и знает, что кутить.
— Хватит, — вмешался Халиль. — Давайте работать.
Когда Сырры подъехал к батракам, Али Осман, Якуб и Сулейман заработали быстрее, без передышки разгружая то и дело подъезжавшие волокуши.