Разумеется, нет, решила я.
Но что тогда все это значит? Неужели получается, что я действительно наговорила родителям чудовищных оскорблений, сама того не осознавая?
Мама с папой стояли плечом к плечу, гневно глядя на меня, и требовали ответа — за что я так жестоко их оскорбила.
— Неужели ты вправду считаешь, что это было смешно? — вопрошала мама. — Ты не подумала, что называя меня толстухой ты ранишь мои чувства?
Джед растянулся на спине посреди комнаты, хихикая, как дебил. Его все это привело в полнейший восторг.
Сара сидела у стены, скрестив ноги и качая головой, темные волосы падали ей на лицо.
— Ну и влетит же тебе, — пробормотала она. — Какая муха тебя укусила, Эми?
Я повернулась к маме и папе, сжимая руки в кулаки, не в силах унять дрожь.
— Вы должны мне поверить! — закричала я. — Я этих гадостей не говорила! Честное слово, не говорила!
— Ага. Конечно. Слэппи злы-ы-ыдень! — ухмыльнулся Джед.
— А ну тихо все! — заорал папа, побагровев.
Мама сжала его руку. Она не любит, когда он злится или волнуется. Думаю, она переживает, как бы он окончательно не вышел из себя.
Папа скрестил на груди руки. Я заметила, что на его рубашке-поло проступило пятно пота. Лицо папы по-прежнему было красным.
В комнате повисла тишина.
— Эми, мы тебе не верим, — тихо произнес папа.
— Но… но… но…
Он поднял руку, чтобы я замолчала.
— Ты прекрасная рассказчица, Эми, — продолжал папа. — Ты сочиняешь прекрасные сказки и истории. Но в этот раз мы тебе не поверим. Уж извини. Мы не поверим, что твой болванчик разговаривает сам собой.
— Но он разговаривает! — закричала я, чувствуя, что вот-вот ударюсь в слезы. Я до боли прикусила губу, стараясь загнать их обратно.
Папа покачал головой.
— Нет, Слэппи не оскорблял нас. Все эти гадости, Эми, говорила ты. Ты и только ты. А теперь я хочу, чтобы ты извинилась перед своей матерью и передо мной. После этого я хочу, чтобы ты взяла своего болванчика и ушла в свою комнату.
Нет, они мне ни за что не поверят. Ни за что. Я не была уверена, что сама верю себе.
— Простите, — пробормотала я, все еще борясь со слезами. — Правда. Простите меня.
С горестным вздохом я сняла Слэппи с кресла. Я держала его за талию, так что его руки и ноги свисали до пола.
— Спокойной ночи, — проговорила я. И побрела в свою комнату.
— Что насчет моей очереди? — спросила Сара у меня за спиной.
— Вечер Дарения окончен, — проворчал папа. — Вы обе, исчезните. Оставьте нас с мамой в покое.
Судя по голосу, он здорово огорчился.
Я его не винила.
Войдя в комнату, я закрыла за собой дверь. Затем я подняла Слэппи, держа его под мышки. И приблизила его лицо к своему.