— Неужели у тебя ничего нет? Совсем-совсем ничего?
— Ничего. Все мое принадлежит и остальным.
Про себя я злорадно улыбнулся: ответ его я знал прежде, чем задал вопрос.
— Жаль, — сказал я ему, — раз у тебя ничего своего нет, мы не сможем играть.
Ракк опустил щупальца и стал покрываться капельками. Я уже знал: венериане плачут всей поверхностью тела. Его сородичи тоже принялись выражать сожаление. И тут я закинул удочку:
— Ракк, дорогой, сам видишь, мне очень хочется поиграть с тобой в земную игру, но, видно, не судьба. Хотя… Послушай, а будь у тебя что-нибудь, ты поставил бы это?
— Да, конечно.
Ракк оживился и даже протянул ко мне щупальце, но погладить не решился.
— Так вот, кое-что свое у тебя все же есть.
— Что? — спросил он.
— Твоя жизнь.
Я огляделся. Никакой реакции. Потом они оживились: хорошо, мол, у Ракка есть что поставить!
Начали игру. Моя жизнь против жизни Ракка. Я не сомневался, что выиграю, ведь у венерианина опыта никакого. Всем было страшно весело. Особенно мне: наконец-то я его укокошу!
Но Ракк оказался умнее, чем я думал. Я оглянуться не успел, как счет стал ничейным, восемь-восемь. А поскольку играли мы до десяти, тот, кто первый наберет еще два очка, выигрывает и получает право на жизнь другого. Я проклял свою поспешность: черт меня дернул выбрать именно эту игру, а не другую, где меньшую роль играет слепой случай! Хотя внутри скафандра была самая что ни на есть оптимальная температура, я весь взмок. Что ж, назад ходу нет. Встряхнул стаканчик, бросил кости.
И сразу мне выпало два заветных очка.
— Ты проиграл, Ракк, — сказал я, поднявшись, и вытащил пистолет.
Ракк сидел и смотрел на меня. Потом погладил мои ботинки. Его собратья особого беспокойства не обнаруживали. Я прицелился в ненавистную башку и выстрелил. Влепил в него весь заряд. Ракк замер, его большие глаза повлажнели, он вздрогнул и повалился назад. Все кончено. Он был мертв.
Я огляделся вокруг. Никто из венериан даже с места не сдвинулся. Ни малейшего осуждения в мой адрес. Роберто нет, проклятого Ракка тоже. Теперь — под купол, к Хулии! Отпразднуем с ней победу над этими ласковыми венерианами, будь они прокляты! Гибель командира, когда прилетит смена, я уж как-нибудь объясню. Конечно, нелегко будет убедить инспекторов, что такое ласковое, такое смирное и доброе создание, как Ракк, могло убить Роберто. Но кому, черт возьми, должны они поверить: мне или этим безмозглым тварям? А вообще-то эти венериане играют в кости здорово — ну и натерпелся я страху! Больше с ними играть не стану, тем более они уже видели, как надо группировать кости. Главное, я своего добился — хотел угробить Ракка и угробил. Теперь только жить да радоваться.