Эти рассказы были реваншем бедного Эрто за двухлетнее томление в забытой богом африканской дыре. Он не рассказывал им о придире-сержанте, о том, что Дакар ничем не отличался от парижских окраин, о сатанинской жаре, поте и грязи, об опостылевшем рисе и вечно теплом «перно», о томительных ночных мечтах, напоенных прохладой и блондинками. За все это он теперь отводил душу на убитых львах, тропических ураганах и встречах в саванне с грозными колдунами.
Эрто-прочие были благодарной аудиторией. Они не только с неизменным восторгом выслушивали по десятку раз каждую историю, вернее, по десятку версий каждой истории, но и сами в конце подхлестывали рассказчика, утомленного безудержной травлей.
— А ну, Марсель, давай теперь, как ты столкнулся нос к носу с леопардом!
— A-а, это!.. — тянул он тоном пресытившейся всеобщим вниманием знаменитости.
И Марсель начинал — чуть неуверенно на первых фразах, подбираясь на цыпочках к лабиринту собственной лжи, а затем все быстрее, быстрее, громче. Он вскакивал со стула, чтобы проиллюстрировать фразу «Я замер как вкопанный», приседал и скалил зубы, показывая леопарда перед прыжком. Далекая неведомая природа оживала перед зрителями во всей своей грандиозной красе, и эту природу укрощал бесстрашный Эрто. Для некоторых рассказов был уготован специальный гарнир. Марсель срывался с места, мчался в прихожую к сундучку, с грохотом откидывал крышку и вытаскивал оттуда «реликвии» — так он называл эти вещи. В сундучке покоилась высохшая тыква-калебас, палочка черного дерева («магический жезл колдуна»), плетеная циновка и куча каких-то обломков, чьи функции менялись от рассказа к рассказу.
Когда эра рассказов кончилась, Эрто-старший торжественно вручил реликвии Эрто-младшему. Тот украсил ими свою комнату, предварительно распродав кое-что приятелям, наслышанным в его передаче о жуткой ценности каждого предмета. Непристроенным остался лишь горшок с каким-то зеленым отростком — «подарок вождя племени людоедов», а в действительности всученный ему вместо сдачи торговцем-арабом. Как-то получилось, что горшок не нашел должного места в славном эпосе Эрто-старшего, будучи оттесненным на задний план более экзотическими вещами. Горшок вкопали в саду рядом с домиком Эрто на улице Вожирар. Росток прижился по соседству с магнолией и голубой елью, бывшими предметами особой гордости семейства Эрто, ибо где еще вы найдете в столице такое сочетание? Разве что в Ботаническом саду, но сие ученое заведение находилось далеко, и ни у кого из соседей не было надобности ездить туда да еще тратить два франка на билет.