Однажды я прочитал в газете, что по уровню юношеской преступности наш милейший город занимает третье место по Советскому Союзу – после Казани и Йошкар-Олы.
Гопники носили трико со вшитыми лампасами, плевались, были агрессивны и дики.
«Откуда?» – я помню этот вопрос из детства. Ты идёшь вечером, тебя останавливают двое или трое, и спрашивают. Нет, они не интересовались, откуда и куда я шёл. Вопрос означал: из какой ты группировки, за кого «впрягаешься».
Я не впрягался ни за кого, в нашем классе никто ни за кого не впрягался, как-то так вышло. Гопники, судя по всему, были прямым свидетельством того, что с экологией в городе имелись проблемы. Лица у многих из них были дегенеративны, а поступки – аномальны. Раз в три месяца в городе обязательно кого-нибудь убивали. В школе шептались: «универсамовские» забили «петрищевского»; или наоборот.
В четырнадцать лет я связался с другими ребятами: это были дзержинские музыканты. Панки, хиппи и прочие рок-н-рольщики.
Их в Дзержинске – и здесь таится другой парадокс – было огромное количество.
Здесь вырос Чиж – Сергей Чиграков. Чижа я не застал, я был слишком юн, когда он уже стал звездой и уехал. Но Чиж сочинял песни с Димой Некрасовым – его я знал, – и с гитаристом Быней – которого я тоже знал.
У нас была своя компания: Ганс, Данила, Маугли, Абрамчик. Мы непрестанно музицировали и пили пиво. Местные Дворцы культуры благосклонно и бесплатно предоставляли нам свои студии для репетиций и записей.
Иногда кого-то из нашего круга ловили на улице гопники и били за длинные волосы, либо за серьгу в ухе. К пятнадцати годам у меня уже были длинные волосы и серьга в ухе. Я демонстративно ходил по городу в поисках проблем. Так сложилось, что проблем у меня никогда не было. Хотя – могли бы случиться; но не было.
В Дзержинске начали проходить рок-фестивали, в них участвовали десятки разнообразных команд, приходило великое множество публики.
Видимо, и здесь сказывалась экология – только аномалия имела эффект противоположный. Город не только дрался и грыз семечки – но и пел, играл на всех музыкальных инструментах, сочинял.
Хиппари и панки воображали, чтоб гопники однажды исчезли как вид.
Хэви-металлист Данила, стоически ходивший по городу с копной длиннейших волос, помню, мечтал, что настанет однажды страшный судный день, и гопники, поражённые некоей проказой, начнут лопаться как пузыри. Идёт гопник – раз! – и взорвался. Только брызги на асфальте. Идёт другой – бах! – и пропал: только лёгкая влажная радуга висит в воздухе.
В шестнадцать лет я начал качаться, и оставил круг музыкантов; у меня появились иные увлечения.