Наконец, в архиве Высоцкого есть план первой части романа, самим Высоцким написанный – и соответствующий книжному содержанию.
Так что никаких причин не доверять Мончинскому нет: он ложной славы не искал, о дружбе с Высоцким говорил редко, а после его смерти вёл себя достойно и скромно.
Нечего тут особенно обсуждать.
Мы уже расплатились, когда наш водитель, переговорив с кем-то, вернулся с неожиданной вестью: оказывается, в той деревне, где мы сейчас находимся, Высоцкий не только останавливался остограммиться в кафе. Он здесь… жил! Потому что именно тут находился загородный дом Мончинского! (Наряду с квартирой в Иркутске, с балкона который Высоцкий однажды дал импровизированный концерт.)
Я возрадовался ещё больше, и, естественно, захотел найти этот дом немедленно.
Спросили у одних селян, где тут бывал Высоцкий, спросили у других – они говорят: вон там где-то, в той стороне, но точно – не указали.
Поехали в указанную сторону – ни людей, ни заметных строений. Грязища и заросли будылья.
Покружили без толку минут пятнадцать. Время поджимало, пора было уезжать. Начали уже разворачиваться – и вдруг вижу мужика, идущего вдоль дороги.
– Притормози, – попросил я водителя; и, опустив стекло, крикнул: – Извините, не подскажете, где здесь Высоцкий дневал-ночевал?
Мужик подошёл поближе и с улыбкой ответил:
– А у меня, в моём доме.
Тут мы все и повыпали из машины.
Мужик назвался Серёгой и несказанно нам обрадовался.
Выяснилось, что Сергей купил дом Мончинского десять лет назад. Сам Мончинский к тому времени уже вернулся в Москву. Но дом и двор не перестраивали, всё осталось прежним: беседка, в которой пел Высоцкий, комната, в которой он спал.
Баню, правда, где Высоцкий парился, – не там ли песня про баньку по-белому придумалась? – пришлось перестроить. Однако новая банька стояла на том же самом месте и даже на прежнем фундаменте.
Хозяин звал нас в дом – но мы, исключительно по причине нехватки времени, – отказались. Тогда он сам на минутку забежал в дом и вернулся с застеклённым коллажем из фотографий Высоцкого и Мончинского. Коллаж висел у него на стене, но он решил его подарить мне на память.
– За десять лет, – говорит, – вы вторые, кто ко мне заехал. Никто не интересуется.
Есть чему подивиться.
– Я тут, – делился Серёга, – чердак разбирал и нашёл там рукопись «Чёрной свечи».
– Где она? – спросил я, чуть не задохнувшись.
Выяснилось: один местный, знатный поэт побывал тут до нас и забрал рукопись себе.
Надеюсь, не пропала рукопись.
Серёга оказался ещё и отменным мебельщиком: показал столы, стулья и лавки, которые делает из коряг – обрабатывает их, покрывает лаком, получается – красота.