– Мари, – прошептал Эдмон почти беззвучно.
– Эдмон, – отозвалась я шепотом.
Тишина.
– Наконец ты пришел, – проговорила я.
– КТО ТАМ? – неожиданно громко прозвучал вопрос. Какой басовитый голос! Крик донесся с крыльца.
Мы стояли затаив дыхание.
– КТО ТАМ, Я СПРАШИВАЮ! ЧТО ВНУТРИ? ЧТО ВЫ ТАМ ПРЯЧЕТЕ? ОТОПРИТЕ!
И тут кто-то начал колотить в двери и трясти их. Кто-то снаружи пытался ворваться в дом. А затем за дверьми раздался свирепый рев, словно мы, встав без разрешения со своих кроватей, невольно разбудили чудовище. Как же он дубасил в дверь!
– Помогите! – прошептал Эдмон. – Сейчас дом обрушится нам на голову!
И тут он бросился ко мне, я его схватила, крепко обвив руками.
– ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ! ОТВЯЖИСЬ! – голос снаружи теперь орал с неистовой яростью.
– Кто это там? – раздался голос, совсем другой, сверху – вдова!
– Маман! – вскричал Эдмон.
– Эдмон? – рявкнула она. – Что происходит? Почему ты не спишь? Кто это там с тобой?
– Шум, маман, это шум меня разбудил.
– Крошка? Крошка! – заголосила вдова. – Что ты делаешь?
Тут я успокоилась.
– Вы разве не слышите, мадам? – проговорила я. – Там кто-то снаружи.
И тут снова с крыльца донесся громоподобный рев, и в дверь снова стали дубасить, а потом раздался истошный вопль. И как этот похожий на рык раненого зверя вопль снаружи ужаснул нас, точно так же нас напугал эхом откликнувшийся внутри дома вопль вдовы, низкий нарастающий рык, какой, вероятно, издает завязшая в болоте корова. За ним последовал визг Эдмона – пронзительный и тонкий, как визжит попавший в силки кролик, – а потом его подхватил еще один крик, прозвучавший, точно конское ржание, с лестничной площадки наверху – это закричал хозяин, и весь дом наполнился воплями и криками, визгом и ревом, словно в гигантском зоопарке заголосили все звери разом. Тут и я не смогла удержаться и тоже вставила в шум и гам свой тоненький вскрик, словно пискнула мышка или землеройка.
Внезапно стук в дверь оборвался, грохот стих, послышался скулеж и торопливый топот ног, словно кто-то убегал наутек. Мы четверо стояли на отдалении друг от друга, точно островки, не осмеливаясь подать голос, пока наконец с крыльца не послышался глубокий храп, словно туда пожаловал огромный мастиф. Постояв немного, мы, все еще трясясь от немого ужаса, разошлись по своим постелям, зная, что нам уже не уснуть до зари, но с надеждой, что утренний рассвет развеет наш кошмар.