Он замолчал надолго. Глядел пристально. Нивен выдержал взгляд.
— Это всё, — сказал наконец Иной. — Вопросы?
— Да, — кивнул Нивен. Держаться уже не было сил. Он показал пальцем на венок Иного и спросил. — Это у вас короны?
Тот стремительно выхватил меч, в мгновение ока оказался рядом. Меч зазвенел, запел в воздухе, почти как Весло, и замер у самой шеи Нивена.
“Молодец, идиот! — подумал Нивен сердито. — Йен бы тобой гордился!”
Интересно, где Йен сейчас? Что с ним? Надо поскорее разобраться с их богинями и бусами — и пойти помочь придурку. Он, конечно, силен, так что не помрет. Но в том и дело. Кажется, он слишком силен.
Нивен помнил, как сам был слишком силен.
Ничего хорошего из этого не выйдет…
— Ладно, — он поднял руки, — плохой вопрос. А вот хороший: может, вам отменить ритуал, раз он так опасен? Может, ваш Даон… халлег… Сломал что-то в Темных землях, и теперь туда ходить не надо?
— Даонхаллеген, — четко повторил Иной.
Нивен едва кивнул: сильно головой махать не стоило — лезвие все еще было у шеи.
— И мы, и Запретный лес — душа, дыхание Праматери Кхаоли, — так же четко, очень медленно и внятно, видимо, чтоб даже до Нивена дошло, заговорил Иной. — Раз лес умирает, что-то не так с ней. Раз лес умирает — умираем и мы. Раз от нее не возвращаются — возможно, умирает она.
Он убрал меч и окинул Нивена неожиданно усталым, не холодным, не злым, просто усталым взглядом.
— Так скажи мне, убийца богов, какая от тебя польза, когда никого уже убивать не надо?
— Сначала убери меч, — посоветовал Нивен.
И как только лезвие вернулось в ножны, продолжил:
— Вы бусы женщине отдали?
Меч вновь взвился, свистнул, звеняще пропел и замер у шеи.
— Да что ж такое… — сокрушенно пробормотал Нивен.
— Мы нарушили все мыслимые правила, разрешив тебе говорить с нами! — процедил Иной. — Чтобы дать тебе возможность насмехаться?
Нивен медленно поднял палец. Осторожно отодвинул лезвие от шеи, глядя прямо в глаза Аркеон… как его там... Проговорил так же медленно — чтобы теперь дошло до Иного.
— Ваш Да-он-халлеген взял из небытия что-то, что нельзя было брать. И не вернул. Это могло нарушить равновесие.
“Или женщина разозлилась и тоскует по бусам… В небытии, небось, не слишком много развлечений… Сохнет по ним — и весь ваш лес сохнет”.
Этого вслух не сказал. Иные не имели дело с богами так близко, как имел он. Им трудно будет объяснить, что боги — существа мелочные, вредные и капризные…