Пятьдесят три карты (Ренуар) - страница 5

ним, он поднял вверх руки и крикнул по-французски:

- Месье, хотите женщин?

Я ничего не понял, но подошел к нему. А он, решив, что

я согласен, вскочил с земли и, пошарив в своих карманах,

извлек колоду карт, завернутую в целлофановую бумагу.

- Посмотрите это! - сказал он, протягивая мне карты.

Они были уже не новые, но и не очень потрепанные. На

каждой из 53 карт была изображена женщина и каждая по-своему

великолепна. Я рассматривал их с нескрываемым

удовольствием, а индус, придвинувшись ко мне поближе, шептал

на ухо:

- Месье, каждая из них придет к вам ночью. Эти женщины

созданы для любви, и они ее знают во всех тонкостях, о

которых мы, земные, не имеем никакого понятия. Я слушал его

сумасшедшую болтовню и смотрел карты.

- Вы мне не верите?! - Спросил он, заглядывая мне в

глаза, - Я не вру.

Он потянул меня за рукав и, глядя куда-то вдаль

сумасшедшим взглядом, приглушенным голосом сказал, вытянув

вперед правую руку:

- Она подарит вам самые сладкие ласки, самые приятные

поцелуи и самую пламенную плоть. Она заставит вас забыть

весь мир и даст вам возможность постичь истинное наслаждение

в любви. Я не верил ни одному его слову, но меня поражали

артистические таланты этого базарного продавца. И когда я

стал вторично пересматривать карты, женщины показались мне

более одухотворенными и еще более прекрасными. Я решил

купить карты, чтобы при случае рассказать эту странную

историю дома и проиллюстрировать ее картами. Как бы угадав

мою мысль, индус бросил, не поднимая головы:

- Два доллара.

Я расплатился, спрятал карты в карман и зашагал в

гостиницу. Портье сообщил мне, что меня около часа ожидает

какой-то господин. Я поднялся в номер и нашел там своего

старого фронтового друга Карла Бинкера. Мы радостно

облобызались и закидали друг друга вопросами. Когда первое

волнение встречи улеглось и мы уже высказали самое

интересное о себе, наступило минутное молчание. Я

разглядывал его холеное розовое лицо и мне отчетливо

припомнился вечер в Париже, когда мы с Карлом, голодные,

оборванные и грязные, бродили по пустым и грязным бульварам

перепуганного войной города и искали не еду и тепло, о

которых перед вступлением в Париж только и говорили. Такой

ли он теперь бабник, как был? И, как бы отвечая на мой

вопрос, Карл сказал:

- Хочешь, мы устроим сегодня вечер в твою честь? Будут

чудесные девчонки.

Я согласился. Через несколько минут он извинился и убежал

делать приготовления к вечеру, а я принял холодную ванну,

улегся на диван и стал еще раз просматривать карты. Томная,

сладострастная поза пикового туза привела меня в трепет, а