Хилтон подвел колесницу к помещениям стражи у восточных ворот, и корзину перенесли к черному ходу в его личные покои. Здесь к приему Нефера было все готово. Мальчика извлекли из потайного отделения, и Таита при помощи Бея принялся за работу по окончательному приведению его в чувство. Через пару часов Нефер уже оправился настолько, чтобы съесть немного хлеба из сорго и выпить чашу подогретого кобыльего молока с медом.
Наконец Таита счел безопасным отлучиться, оставив подопечного под присмотром Бея, и отправился в путь по узким улочкам. Спереди до него донесся вдруг гул безудержного ликования. Приблизившись к дворцу, он оказался среди густой толпы народа, празднующего восшествие на престол нового фараона.
– Да живет вечно его божественное величество фараон Наджа-Кьяфан! – ревели горожане, преисполненные верноподданнических чувств, и передавали из рук в руки кувшины с вином.
Толпа была такой плотной, что магу пришлось сойти с колесницы Мерена и проделать оставшуюся часть пути пешком. Стражи у дворцовых ворот узнали его и тупыми концами копий расчистили ему дорогу. Войдя внутрь, Таита поспешил в главный зал, под завязку забитый раболепным сборищем. Все военачальники, придворные и сановники ждали возможности присягнуть на верность новому фараону. Однако слава Таиты и его пронзительный взгляд заставили их расступиться и дать ему пройти в передние ряды.
Фараон Наджа-Кьяфан и его супруга располагались в уединенном покое за дверями в дальнем конце большого зала, но Таите пришлось ждать совсем недолго, прежде чем его допустили пред очи.
К своему удивлению, маг обнаружил, что Наджа уже надел двойную корону и держит перед собой скрещенные плеть и крюк. Сидящая рядом с ним царица Хезерет цвела, как роза пустыни под благотворными струями дождя. Такой красивой Таита ее никогда еще не видел: лицо под слоем краски было бледным и серьезным, искусно подведенные углем глаза казались огромными.
Когда Таита вошел, Наджа выставил за дверь всех прочих, и они остались втроем. Это само по себе являлось знаком высочайшей милости. Наджа отложил плеть и крюк и обнял Таиту.
– Мне не следовало сомневаться в тебе, маг, – сказал он голосом более зычным и повелительным, чем прежде. – Ты заслужил мою благодарность.
Он снял с правой руки роскошный золотой перстень с рубином и надел старику на указательный палец.
– Это лишь малая толика моих щедрот.
Таите подумалось, что у него в руках оказался могущественный талисман, только прядь волос Наджи или обрезки его ногтей могли иметь большую силу.
Хезерет подошла и поцеловала мага: