На краю пустыни приютился маленький оазис, используемый бедуинами и купеческими караванами по пути на восток или обратно.
Пока остальные выгружали припас, который доставили из Тана в повозке, чистили коней и смазывали оси новеньких колесниц, Таита поторговался с вожаком ассирийского каравана, остановившегося поблизости. Он купил ворох грязной, заплатанной одежды и двадцать шерстяных ковров, сотканных в стране у Дальнего моря. Материал и работа были не лучшего качества, но заплатить за них пришлось заоблачную цену.
– Этот ассирийский орангутанг – настоящий живоглот и грабитель, – ворчал маг, укладывая ковры в повозку.
– Зачем они нам понадобились? – осведомился Нефер, но Таита сделал вид, что не слышал вопроса.
Той ночью Таита покрасил свою седую гриву вытяжкой из коры мимозы, чем разительно переменил внешность. Еще затемно, оставив Бея охранять табун и колесницы, путники погрузились в ветхую повозку и, расположившись на куче пыльных ковров, покатили на запад, к Аварису. Одеты они были в выторгованные Таитой лохмотья. Маг облачился в длинный халат с поясом, а нижнюю часть лица укрыл, как это принято среди горожан Ура и в Халдее. Вместе с перекрашенными волосами это сделало его совсем неузнаваемым.
Когда они достигли столицы севера, наступил вечер. За пределами стен существовал постоянный лагерь, где обитали несколько тысяч душ, по большей части нищие, бродячие артисты, чужеземные купцы и разный сброд. Путники заночевали среди них и рано поутру, оставив Мерена присматривать за повозкой, смешались с толпой, ожидающей, когда на рассвете откроются городские ворота.
Едва миновав стражу, Хилтон отправился по тавернам и борделям в лабиринтах старого квартала в расчете найти старых дружков и вызнать у них последние новости. Таита взял с собой Нефера, и они пошли по запруженным улицам к дворцовым воротам. Там они слились с толпой побирушек, торговцев и просителей. Таита не предпринимал попыток проникнуть во дворец, и они провели утро, вслушиваясь в разговоры вокруг и болтая с другими бездельниками.
Наконец Таита завязал разговор с купцом из Вавилона, одетым, как и он сам, по имени Нинтура. На аккадском наречии Таита говорил как настоящий месопотамец – именно поэтому он и избрал для себя такую маскировку. Эти двое разделили котелок кофе – напитка, сваренного из редких и дорогих зерен, привозимых из Эфиопии. За угощением Таита пустил в ход все свои чары, чтобы расположить к себе Нинтуру, вот уже десятый день ждущего очереди показать свои товары молодой супруге Трока. Он уже уплатил громадный бакшиш дворцовому визирю за право доступа к юной царице, но многие занимают место вперед него.