Он погладил треугольник курчавых волос, потом опустился к набухшим губам, охраняющим вход в ее пещеру, и нежно раскрыл их трепетными пальцами. Она тихонько вскрикнула, как от боли, и, сама того не осознавая, задрала на нем передник и потянулась ниже. Наткнулась на что-то твердое и обхватила его большим и указательным пальцами. Оно подобно живому существу юркнуло ей в ладонь, и ей захотелось рассмотреть его. Не разжимая хватки, она немного отстранила Нефера, чтобы можно было видеть пространство между ними.
– Как ты прекрасен! – промолвила она с придыханием. – Такой гладкий, такой сильный.
Минтака снова поцеловала любимого, не отрывая губ, опустилась на спину, увлекая его за собой, и, чувствуя в нем недостаток опыта, призывно раздвинула бедра. Это породило в ней какое-то материнское властное чувство. Сама будучи наивной, она направляла его, чувствуя, как он тонет в захлестнувшем ее желании, как толкается во врата ее естества. Девушка изменила положение бедер, и он вошел в нее, прижавшись своим животом к ее животу, и погружался все глубже, пока ей не показалось, что он пронзит ее насквозь. С ее губ сорвался торжествующий крик, порожденный горько-сладкой болью.
Нефер скакал на ней, как на лошади, и она не отставала от него, отвечая на каждый удар его бедер своим, сливаясь с ним и двигаясь все быстрее и сильнее, пока не ощутила, что достигла предела. А затем, сама тому не веря, перешагнула через этот предел. Оторвавшись от земли и преодолев ее тяготение, Минтака взмыла на небеса и ощутила, как что-то изливается из него, наполняя ее горячей влагой, как волна изнутри нее устремляется ему навстречу. Их раздельные существа слились, став единой плотью, а голоса смешались в одном ликующем стоне.
Много позднее, вернувшись с неизмеримых высот, они лежали в объятиях друг друга, их пот и дыхание смешивались, а его плоть еще глубоко была погружена в ее плоть.
– Я хочу, чтобы это никогда не кончалось, – прошептала царевна. – Хочу лежать с тобой вот так вечно.
Но вот наконец Нефер осторожно сел и посмотрел в сторону открытого зева пещеры.
– Уже темнеет, – промолвил он удивленно. – Как быстро пролетел день.
Минтака поднялась на колени, расправила юбку. Он коснулся свежего пятна на кайме.
– Твоя девственная кровь, – благоговейно прошептал Нефер.
– Это мой тебе дар. Доказательство моей любви только к тебе одному.
Наклонившись, он отодрал от каймы запятнанный кусочек величиной с ноготь ее мизинца.
– Что ты делаешь? – спросила девушка.
– Я сохраню его навеки на память об этом замечательном дне.