Захлопнула за ним дверцу, да еще и ключ провернула.
«Блин, а шмотки? Нет, так больше нельзя!»
А тут еще на инородное тело начала слетаться моль. Эти маленькие крылатые твари стали исследовать и без того не могучую растительность Сиракузова на предмет съедобности. Черт, как щекотно!
Милая ушла в прихожую, спросила своим мелодичным капризным голоском, от которого у Сиракузова всегда мурашки по телу, особенно по отдельным его частям:
— Кто там? Я сплю!
Сиракузов выпростал ухо из-под полы какой-то шубы и приложил его к дверке шкафа. Силой воли усмирил грохот сердца в ушах и расслышал грубое, но нежное:
— Бу-бу, бу-бу-бу!
— Васенька, это ты? — радостно (ах ты, зараза!) пискнула их милая и защелкала задвижками, загремела цепочкой.
«Так-а-ак! Значит, все-таки, муж! Василий Бугаев, чемпион города по боксу. Уезжал на чемпионат области. Должен был только послезавтра вернуться. Козел!
— Вылетел я, в первом же туре, заинька, — войдя в прихожую, заплакал Василий.
— Ну что ты, дорогуша, успокойся, — заворковала их милая. — Сейчас душ примешь, и баиньки. А потом ты их всех побьешь, в другой раз!
— Ехал и всю дорогу думал, кого бы поймать, на ком злость сорвать, — шмыгая своим кривым сломанным носом (Сиракузов как-то видел этот мужественный шнобель), пожаловался боксер. — И представь, никто ведь так и не подставился.
«Ой-ей-ей! А груша-то для битья вот она, в шкафу его жены сидит. И у груши этой страшно затекли ноги. Нет, так больше нельзя!»
Сиракузов сел и вытянул полусогнутые ноги, подошвы которых уперлись в полированную перегородку шкафа. А пальцы ног начали выбивать мелкую дробь по гулкому как гитарная коробка дереву.
«Черт, да что же это такое!»
Сиракузов снова уселся на корточки. И тут ключ в дверце шкафа начал проворачиваться. Сиракузов зажмурился и скрестил перед собой руки со сжатыми кулаками: так просто выколотить из себя душу он не даст!
— Выходи и быстро одевайся, — жарко зашептала милая.
— А этот, однофамилец твой?
— Он в душе, и не скоро выйдет.
— А после душа вы в кроватку, да? — скрипнул зубами Сиракузов.
— Иди уж! — прильнула она в прихожей к нему, куда они пробрались на цыпочках. — Через неделю я тебе позвоню. Он на межрегиональные соревнования уедет, на три дня. Придешь?
Рядом, за дверью ванной комнаты, громко шумел душ, под тугими струями которого что-то фальшиво напевал муж ее милой, изредка царапая ветвистыми рогами по мокрой кафельной стене.
— Ни за что и никогда! — сердито прошипел Сиракузов, выходя на лестничную площадку. — Пока не поставишь в шкафу табуретку… И моль выведи!