– Ага.
– Надеюсь, новые жильцы не будут сносить стены, – говорю я. – Скорее всего, мне не вынести еще одной стройки под боком.
– Это точно.
Я отпиваю чаю и смотрю на Дейзи, которая что-то лепечет и улыбается, наподдавая рукой болтающиеся над ней игрушки.
– Доминик, мне нужно кое-что тебе рассказать.
– Ой-ей, – говорит он, открывая глаза. – Звучит угрожающе.
Я перевожу взгляд с Дейзи на своего мужа.
– Ничего не угрожающе. Ну, немного. Это насчет Мел.
– А что с ней? – Он наклоняется вперед.
– Дело в том, что я одалживала ей деньги.
– Ясно.
– Много денег.
– Сколько? – спрашивает Дом.
Я содрогаюсь.
– Около семисот фунтов.
– Черт побери. – Он откидывается на спинку и принимается раскачиваться на двух задних ножках кресла. Я боюсь, что он упадет и разобьет себе голову, но ничего ему не говорю.
– Знаю. Это общая сумма. Я время от времени давала ей в долг. И каждый раз, когда я одалживала ей деньги, она клятвенно обещала отдать их на следующий же день, но никогда не отдавала.
– Ладно, все в порядке, – говорит Доминик, опуская кресло на четыре ножки. – Она наш друг. Я не против помочь, если ей так тяжело.
– Серьезно? – Я с подозрением смотрю на него. Он даже ухом не повел. Я-то думала, что он придет в ярость. Ведь он всегда так прижимист в финансах. – Я сказала ей, что больше не дам взаймы, пока она все не отдаст. Я все-таки не теряю надежды.
Он хмурится.
– Вы поссорились?
– Если честно, то я не поняла. Что до меня, то я немного разозлилась. Она немного расстроилась и расплакалась.
– Ты довела ее до слез? На тебя не похоже, Кирст.
– Всего одна слезинка, но, думаю, она пустила ее, чтобы разжалобить меня. Она стала рассказывать, как тяжело быть матерью-одиночкой…
– Думаю, это действительно тяжело, Кирст. Может, ты слегка перегнула палку? Уверен, она все отдаст, когда сможет.
– Доминик, я не жадная, просто знаю, что мы больше никогда не увидим эти деньги. А мы не можем себе такое позволить. Я уже превысила кредитный лимит из-за того, что она вчера не вернула деньги, как обещала.
– Давай я переведу на твой счет какую-нибудь сумму, – предлагает он.
– Ты? Спасибо.
– Мне жалко ее, – говорит Доминик. – Ей нелегко.
Я не напоминаю о том, что ее бывший при деньгах и выплачивает щедрое содержание. Я не хочу выглядеть скрягой. У Мел, даже когда ее нет рядом, мастерски получается пробуждать во мне угрызения совести.
– И все же мы не можем ссужать ее деньгами. Я ей так и сказала, так что, надеюсь, она больше не попросит взаймы.
– Ну, раз уж пошли такие откровения, – говорит Доминик, – то и я должен признаться тебе кое в чем. – Он говорит робким, извиняющимся тоном, так как знает, что мне не понравится сказанное. Делает глоток чая.