— Крабы вас облепи! — возмутилась Мика.
Правильный круг огня загорелся, но опять обожгло пальцы. Без этой неприятности включение плиты не обходилось. Но, как любил повторять магистр Том: главное практика!
С остальными пунктами девочка справилась быстро. Взгромоздила сковороду на огонь, налила на дно масло, разбила четыре яйца, сохранившихся после «битвы» с ледником. Что ещё? Точно! Соль! Она, к счастью, не требовала хранения в холоде и лежала в шкафу.
— Уф! — выдохнула гордая собой Мика.
Из коридора послышалось жизнеутверждающее мычание. Николас напевал гимн Лесовии без слов. Это стало утренней традицией.
Мика вышла к отцу. Он стоял перед зеркалом и расчесывал спутанные волосы — слишком короткие по меркам родного мира. Бабушка Анфиса, правда, считала иначе и не уставала повторять, что шевелюру не помешает ещё остричь.
— Ты знаешь слова песни? — спросила Мика, прислоняясь к стене.
Николас грустно покачал головой.
— Я тоже, — призналась дочь.
Она читала текст гимна соседней страны в книге, которую давал магистр Том, но наизусть не заучивала. Чему удивляться? Она и гимн Моревии не считала нужным запоминать. И вообще особым прилежанием не отличалась.
— Ты помнишь Тома? Томаса Франка?
Рассказ Виктории об учителе не давал покоя.
Отец растерянно посмотрел на отражение и задумался.
— Ник не говорил о Томе, — произнёс он после паузы. — Не говорил.
— Конечно, говорил, — заверила Мика. — Как бы ещё я о нём узнала? Я же не умею читать чужие мысли.
— Не умеешь, — закивал Николас и засмеялся по-мальчишески.
Девочка с трудом сдержала раздражение. Нельзя злиться. Нельзя! Папа заколдован и беспомощен. Надо просто найти к нему подход.
— Тому можно доверять? — задала Мика новый вопрос.
Николас отложил расчёску, так и не приведя шевелюру в порядок.
— Доверять нельзя никому, — проговорил он тоном здорового колдуна.
— Почему?
Но отец занервничал. Закрутился на месте, испуганно повторяя:
— Ник не знает! Ник не знает! Ник не знает, почему оно шипит!
— Кто шипит?
Мика прислушалась и вытаращила глаза.
Звук шёл из кухни! Ох ты, бездна!
В коридор вбежала бабушка Анфиса.
— Почему пахнет горелым? — вскричала она и заохала, сообразив, что к чему.
Внучке-самозванке ничего не оставалось, как стоять в дверях кухни и смотреть сквозь густой дым на сковородку с подгоревшим завтраком в раковине. Бабушка включила рычажок, и остатки яичницы залила вода.
— Сил с тобой нет! — в сердцах объявила старушка.
Мика задохнулась от обиды. Она так старалась!
— Я всё сделала правильно.
— Неужели? — не поверила бабушка Анфиса. — Ты оставила сковороду на сильном огне и ушла в коридор.