— Не девочка странная… — неохотно отозвался Никита. — Жизнь у них странная. Муж неизвестно где, затяжные командировки, я его в глаза не видел. Свекруха ведьма. Соседи рассказывали, Катерину со света сживала, сынка наставляла: „Ты уж за ней гляди, ты уж присматривай, чтоб не очень гуляла. А то ж тут понаселялись кругом, интеллигенция, образованные, знаем мы этих образованных“. Теперь девчонке голову морочит без стыда и совести: „Папка в отъезде, так ты доглядай кругом. Ты тут хозяйка растешь!“
— Серый или коричневый? — спросил Анатолий.
— О чем ты?
— О фургоне. Серый или шоколадный?
— Ты о фургонах! А я думаю о том, как девочке жить, понимаешь, как ей жить в ее обстановочке, с квартирным ключиком на шее. Его фургоны тревожат! Я о главном думаю, как ей живется-можется. Невольно вспоминаю: в моей семье не было свекрухи-ведьмы; соседей языкатых не замечалось, никто ни за кем не следил, не высматривал… Интеллигентное семейство, сознательное. Сосуществовали разумно, уважительно, мирно. Но, помнится, они часто спорили. Тоже разумно, уважительно. Однако слишком возбужденно: Каждый с сознанием своей правоты. А мне слышалась ссора, не переносил этого интеллигентного, гнетущего противостояния. И когда они жестко отстаивали свои позиции, мне чудилось — земля колеблется и готова рухнуть. И потом эти молчания, сменяющие спор. А если спорят не интеллигентно…
Помолчали, заканчивая обед с пирожками.
— И все же — коричневый или серый? — поднялся Анатолий. — Разреши позвонить?
Никита удивленно глянул на друга:
— Телефон в кабинете отчима.
Анатолий набрал номер подрайона:
— Лейтенанта Пантелеенко нет поблизости?
— Кто спрашивает?
Анатолий назвался.
— С выздоровлением. Приступили?
— Жду приказа.
— Его нет сейчас. Но должен явиться. Что передать?
— Пусть позвонит на квартиру архитектора… Пусть позвонит Никите, он знает.
— Сделаем.
Никита с неожиданной для Анатолия хозяйственностью занимался уборкой комнаты, вынес посуду на кухню, сложил в мойку, — угадывалась солидная вышколенность.
— Дозвонился?
— Нет его.
— Он говорил тебе — его девчонка в салоне работает?
— Догадываюсь.
Вышли на балкон — закоренелая привычка дышать свежим воздухом с папиросой в зубах.
Внизу — дороги, люди, старый шлях меж холмов, овраг глубокий теряется в перелесках; трасса через овраг по ажурному мосту. Сквозь кустарник, ивняк и тонкие, чистые стволы берез тускло проглядывает залитый глинистым стоком дол.
— Приглядись хорошенько, Анатоша, ко всему, я приметил для тебя кое-что любопытственное. Но об этом потом. А сейчас смотри — будущая моя строительная площадка, наметил, облюбовал — сбудется!