— Превосходно, доложу вам! Уж я ли не привык к Москве, можно сказать, с рождения засыпал и просыпался под бой кремлевских курантов, а приехал сюда, прожил несколько дней и чувствую — приземлился, прирос. — Подольский сел в кресло, казалось, распер его своим грузным телом. — Правда, пошаливает моторчик, — он дотронулся ладонью до сердца, — но эта болезнь не имеет ничего общего с географией. Каждый, кто прошел фронт, мог бы жаловаться на что-нибудь свое — надо ли!
Потом он, шумно смеясь, рассказал, как воюет в гостинице с одолевающими клопами: встает ночью, зажигает свет и начинает трясти простыни, — и Павел Иванович спросил:
— Вы что же, налегке приехали в Красногорск, в Москве временно оставили семью?
— Да… но… — замялся директор.
Дружинин понял, что с семьей у директора не все в порядке и расспрашивать не стал. "Может, как у меня, катастрофа, зачем показывать на обломки разбитого корабля".
Тихо, спокойно поговорили о плане, о драгах, — одна уже сделана, должен принимать ОТК. А минут через пять Подольский вновь восклицал:
— У меня же специальная техника, Павел Иванович, и несравненные кадры именно оборонного профиля. Завод выпускал пушки и гаубицы, гвардейские минометы, а теперь должен мастерить печное литье, кровати и сковородки. Сковородки! — произнес он с присвистом.
Дружинин молча слушал, поглаживая гранитного медвежонка.
— Так сказать, для колорита, — пояснил Подольский. — Я писал в министерство, но мне почему-то не ответили, теперь я намерен обратиться в ЦК. Я буду настаивать — и думаю, бывшие-то солдаты поддержат меня, — чтобы вернули заводу профиль военного времени. Да, да, прямо и смело! За инициативу снизу не судят. Не кастрюли и сковородки, а пушки и гаубицы всех необходимых калибров, гвардейские минометы самой лучшей…
— Зачем? — на самой высокой ноте остановил его Дружинин.
— Как зачем? Разве для государства самое нужное — кастрюли и сковородки?
— Но кроме ширпотреба — он не составляет и десяти процентов вала, — вы изготовляете, — Дружинин умышленно сказал "вы", — горное оборудование. Мне кажется, драги — солидные и внушающие к себе уважение машины. Это тоже, если хотите, оружие и не самого мелкого калибра.
— Да, но международная обстановка остается напряженной, и мы обязаны…
— Обстановка складывается в пользу нас с вами, демобилизованных солдат.
Подольский глубоко вздохнул, а бескровные губы его шевельнула прощающая улыбка.
— Будем, Павел Иванович, откровенны. Мы с вами коммунисты, оба фронтовики, я воевал в центре, вы где-нибудь севернее или южнее, у вас, комиссара, была артиллерийская часть, я командовал отдельным саперным батальоном. Будем называть вещи собственными именами: два разных мира остаются существовать одновременно, ясно, что между ними опять произойдет потасовка.