— Какая отсталость: этой вещи уже три года! — закричал Броня Байбе на ухо.
То, что транзистор выхватывал на девятнадцатой волне, было задавлено. Биннии, объясняясь знаками, решили искупаться.
Речное дно из гравия было сносное, вода доходила, во всяком случае, до пупка. Броня решил показать, как плавают рижские ребята, и бросился кролем. Но тут его окликнул грозный голос;
— Гражданин в голубых плавках! Вне зоны купаться опасно! Прошу вернуться! — И оба шоколадных ангела-хранителя залезли в лодку, дважды обмакнули весла в воду, и бело-красный бок лодки уже закрыл Броне "вид на море", а воды этой реки через Салацу или Гаую наверняка попадали в море. От лодки исходил вроде бы пивной дух.
— Чего дурака валяете: вода до пупка, разве тут можно утонуть!
— Но, видишь ли, там, за водяными лилиями, десятиметровая яма. Поэтому по правилам купаться можно только здесь, — миролюбиво пояснял нежеланный спасатель, черные волосы которого спадали до узких индейских глаз, так что нельзя было сказать, есть ли у него лоб.
— Ну а если бы я захотел купаться за излучиной? — Броня кивнул в сторону, где течение реки обрывалось на повороте и казалось, что река уходит в землю.
— У нас есть телефон. Если где-либо тонут, нам сообщают, и мы едем делать искусственное дыхание утопленникам. У нас есть аппараты.
— Но вы же не можете приказать купаться только здесь.
— В том-то и дело., Правила опубликованы в газете, но народ несознательный, здесь не купается и десятая часть.
— В таком случае вас напрасно держат.
— Начальству виднее… Чего без толку болтать. Если мы за десять лет спасем хоть одного, этим все окупается: спасена жизнь человека! Разве ты не хотел бы, чтобы тебя, в случае чего, выловили из грязи и отдали бы той леди, которая там на берегу втирает в бедра солнечное масло?
— В этом году много спасли?
— В этом году план горит — не тонут, все время шел противный дождь, отчет будет неважный.
— Послушай, — через борт лодки перегнулся второй, с круглым розовым лицом, — не мог бы ты немножко тонуть?
Броня подумал:
— Можно изобразить, когда деньги будут на исходе. Но чего вы гоняете эти старые пленки? У меня есть потрясные записи.
На прощание они условились, что в тот момент, когда воздух начнет сотрясать одна сторона, другая будет молчать, чтобы дать возможность Бирзгале освоить больший репертуар современной музыки. А Броню и его леди как-нибудь вечером переправят на лодке на спасательную станцию, чтобы за легким выпивоном послушать записи рижан.
— Ужасно хочется есть, — признался Броня, возвращаясь в обрезанную ригу Свикене.