Прохор ничего не понял из этого объяснения и лишь проворчал:
— Ой, наплел… Перемудрил ты, видать, когда на студента учился. Шибко грамотным стал, вот и несешь околесицу.
Тем не менее Пищурин оказался прав. Сразу же после обеда, когда все снова разлеглись на траве, Федя вернулся в свою компанию вместе с Фитюлиным и остроносым.
— Товарищ старшина, вот эти знакомые вам хлопци желают влиться до нашей группы, шоб веселее было.
— В армии подразделения не сами собой создаются, а по приказу, — полусерьезно ответил Николай.
— Ну так што ж, все равно гуртом краще. Как на это бачите?
— Да я не против. С чего ты мое мнение спрашиваешь? Решай сам.
Павленко, радостно засмеявшись, обнял за плечи Фитюлина и повалился вместе с ним на траву.
Юра Шустряков выбрал себе место рядом с Колобовым. Время от времени, как из-за бруствера, он поглядывал через плечо Николая в ту сторону, где был Красовский. Убедившись в каких-то своих предположениях, Юра вздохнул и тихо, чтобы не слышали другие сказал:
— Олег кодлу вокруг себя собирает, из воров.
— А ты что вздыхаешь? Обидно, что тебя не зовет, да? — спросил лежавший рядом Пищурин.
— Я не для вас говорю, — вскинулся Юра. — На черта мне сдался этот горлопан. Товарищ старшина, можно я теперь при вас буду?
— Как это — при мне? — удивился Николай.
— Я при вас ординарцем буду, товарищ старшина. Все исполню, что скажете. Только пусть Олег теперь мной не командует, ладно?
— Ординарец мне по уставу не положен, Юра. А будет тобой Красовский командовать или нет — зависит только от тебя самого.
Он опять откинулся на спину. Шустряков продолжал что-то шептать ему в самое ухо, но Николай не слышал его. Тоска снова сдавила грудь. Мог ли он представить себе, когда давил под Москвой гусеницами своего танка немецкие пушки, что доведется служить вот в таком расхристанном «войске». Разве можно сплотить этих людей в полноценную и монолитную боевую единицу, сильную своей волей и дисциплиной?
Сам он, несмотря на свои злоключения, всегда готов был действовать безотказно. Но много ли среди собравшихся здесь таких, как он? Есть, наверное, еще. Взять хотя бы Пищурина, Застежкина, Павленко. Чем они хуже его? И таких, наверное, большинство. Так чего же он строит из себя несчастного страдальца и сторонится окружающих его людей? Того же Шустрякова: вор, конечно, но он ведь еще мальчишка и матери родной никогда не видел…
Колобов дружески обнял Юру за худые плечи и заметил неподдельную радость, вспыхнувшую в зеленых глазах парня.
— Ничего, Юрок, все будет нормально. Не переживай. А Олегу я скажу, чтобы не приставал к тебе.