— Не хватает камер, а уголовников тьма.
— Хоть бы ко мне кого подсадили. Не то скоро говорить разучусь.
— К вам нельзя. Вы — политический.
— Особо опасный, значит?
— Но...
— Тогда какого хрена цацкаются? Разве моей особой опасности мало, чтоб кончить впереди любого уголовника? Ты ненароком узнай, пожалуйста, про мою очередь.
— Неужто так жить надоело?
— Да разве это жизнь? Убогое прозябанье...
Петру уже опостылело всё на свете. В том числе — путешествия и приключения, от которых, похоже, ссохлись мозги. Для их оживления требовались другие книги. Попросил взять в библиотеке учебник по электротехнике. Харитон удивился:
— На кой это вам? Не нынче, так завтра отдадите богу душу.
— Да разве он примет меня к себе? Не-е, скажет, это ты лишь у своего недотёпы мог служить на яхте электриком, а я с такими знаниями не пущу даже лампочки ввёртывать.
— Эва, уж поплыл на точиле по Байкалу... — хмыкнул Харитон и протянул в форточку кисет, что строго запрещалось.
Пётр закурил для прочистки мозгов. Соседи опять постучали, убеждая, что за стеной его камеры находится пустырь и, значит, путь на волю. Это уже не соблазняло. Заставили Петра поддержать отчаянных соседей лишь скука, бездействие. Стальной пилкой он миллиметр за миллиметром стал прорезать толстую лиственную половицу. Кандалы невмоготу мешали рукам, которые от напряжения то и дело сводили судороги. В таком аховом положении пилка тоньше волоса могла хрупнуть в любой момент. Вдобавок мешали надзиратели, назойливо пялясь в волчок. Но голь на выдумки хитра. Самым лучшим для работы временем оказалось висельное, когда всё внимание стражи занимали очередники из вопящих камер. Поэтому было не до молчащей. И Пётр вовсю трудился, пряча в парашу пахучую пыльцу опилок. Половицу пропиливал наискосок, чтобы не провалилась, если надзиратели при обыске вздумают топать по полу. Белый прорез тщательно затирал специально собранной грязью.
Наконец удалось опуститься под пол и, после восторженного рукопожатия соседей, уже продырявивших кирпичную кладку, получить от них ломик для разборки внешнего фундамента. Теперь совершенно не беспокоил стук-звяк или другие звуки. В результате через неделю добрались до камней отмостки, но трогать их не стали: земля может обвалиться. Решающий момент перенесли на следующую ночь.
Трудно представить, как Пётр на глазах у надзирателей скованными руками весь день всё той же микроскопической пилкой раздваивал кандалы. Тем не менее после вечерней проверки он уже почти свободным человеком юркнул под половицу, чтобы во всю мощь навалиться на камень, закрывающий путь. Вывернуть его в одиночку не удалось. Позвал на подмогу соседей. Вместе орудовали ломиками, пытаясь выворотить валун, вросший в землю. Бесполезно. Опасаясь, что этак не удастся до рассвета уйти, стали торопиться и действовать ломиками без прежней осторожности.