Вихри враждебные веют над нами!
Тёмные силы нас злобно гнетут!
В бой роковой мы вступили с врагами!
Нас ещё судьбы безвестные ждут!
Соседи дружно поддержали его. Из тесного коридора «Варшавянка» торжествующе выплеснулась во двор и эхом разнеслась по всем этажам тюрьмы. Старший надзиратель заметался вдоль дверей, растерянно причитая:
— Нельзя петь! Замолчите, замолчите! Начальник может услыхать! Тогда вам всем наступит хана!
Пётр продолжал восторженно петь. Радостно было, что вокруг оказались хоть незнакомые друг другу, зато близкие люди, пусть запертые в каменные клетки, закованные в кандалы, но всё равно непокорённые! Внезапно распахнулась дверь. На пороге встал запыхавшийся Шеремет.
— Никифоров, чего ты орёшь? Булгачишь всех! Немедленно прекрати! Иначе засажу в карцер! Эй!
Свора послушно бросилась на Петра и, цепко схватив за ноги, кинула на грязный пол коридора, к сапогам Шеремета, который поражённо бормотал:
— Ну, не ребячество ли это? Ведь такое могут себе позволить лишь дети или сумасшедшие...
А Пётр продолжал петь:
Беснуйтесь, тираны, глумитесь над нами!
Грозите свирепо тюрьмой, кандалами!
Мы вольны душою, хоть телом попраны!
Позор, позор, позор вам, тираны!
Стража выволакивала из камер других бунтарей. Выволакивала, конечно, для иной цели, но невольно получилось, будто для того, чтобы они хоть перед смертью увидели друг друга и, даже придавленные к полу, ещё раз поддержали Петра. Все знали Шеремета, усами и бородой похожего на царя. Все ждали от него по крайней мере приказа надзирателям пересчитать шашками или сапогами торчащие рёбра. На счастье, в коридоре появился уже седеющий прокурор, который не позволил запереть их даже в ледник пустующего карцера. Нельзя содержать вместе столько смертников. Поэтому начальник тюрьмы в честь международного праздника трудящихся просто лишил всех на неделю горячей еды. Казна отпускала на прокорм заключённого всего семь копеек в день. Здесь мало кто получал передачи с воли. Постоянно полуголодные люди оказывались лишь на хлебе с водой. Пётр особенно скорбел о мясе... Наконец аж позавидовал счастливцам, которые хрипели в петлях под окном:
— Слава богу, отмучились...
В такой критический момент по стене морзянкой простучали предложение сбежать при помощи подкопа. Этот бред напомнил о случае в орловской тюрьме. Целый месяц трудился бывший сокамерник, вскрывая окно, через которое ночью наконец выбрался на крышу, где вдруг обнаружил, что дальше бежать невозможно — желанной пожарной лестницы нет. С отчаянья даже прыгать вниз не хотелось. Чёрт с ним, решил хотя бы погулять на воле и, заложив руки за спину, до утра дышал свободой. Затем сам начальник тюрьмы предложил неудачнику прежним путём вернуться в покинутую камеру. Подобное могло произойти сейчас. В том смысле, что все потуги уже заранее казались просто вздором. Однако соседи продолжали настырно твердить своё. Недоумевая, почему их трое, Пётр подозвал Харитона. Тот пояснил: