Он прошел в кабинет и сел в кресло, которое до недавнего времени занимал его предшественник. Он всегда считал себя обиженным вниманием руководства. Вечерами, сидя дома после вкусного и сытного ужина, он любил размышлять о превратностях судьбы, которая сначала высоко подняла его вверх по служебной лестнице, а затем швырнула на самое дно человеческого унижения. Он не мог забыть, как готов был ползать на коленях перед сержантом НКВД, чтобы тот больше его не бил. Теперь, когда он снова поднялся над всеми, он уже хорошо знал, как нужно вести себя в этой жизни. Честность и порядочность потеряли ценность, а сейчас, в годы войны, о ней можно было и забыть. Он сел в кресло и, достав папиросу, закурил. Осторожно ступая, в кабинет, тихо вошла Валя и поставила перед ним стакан крепкого и ароматного чая. В ту же секунду на столе майора зазвонил телефон.
— Пашутин. Слушаю вас, — представился он.
— Здравия желаю, товарищ майор, — сказал Сорокин. — Мне сейчас доложили, что к нам в подразделение прибыла комиссия и что проверка связана с гибелью Покровского. Зачем она нужна, если все это произошло на ваших глазах?
— Если прибыла, значит, так нужно. Я должен быть уверен в людях, с которыми мне придется работать.
— Но эти люди уже прошли не одну проверку, зачем же их снова проверять?
— Не нужно меня в чем-то убеждать. Это мое решение, и я не обязан его с тобой согласовывать. Я смотрю, ты по-прежнему начинаешь обсуждать приказы старших начальников. Я не Сидоров и терпеть твои выкрутасы не намерен, — неожиданно взревел он.
Он положил трубку и посмотрел на притихшую секретаршу, которая застыла в дверях. Она проработала в наркомате около тридцати лет и никак не могла привыкнуть к этим неожиданным взрывам эмоций у нового начальника.
— Чего стоишь, дура? Что, нечем заняться? — обратился он к ней.
Женщина пулей вылетела из кабинета. Оставшись один, он взял в руки газету «Правда». На первой странице сообщалось о попытке войск Волховского и Ленинградского фронтов прорвать блокаду немцев. В случае удачи эти два фронта деблокировали бы город и окружили бы значительную часть соединений немецкой армии «Север». В конце сводки Совинформбюро сообщалось о кровопролитных боях в районе населенного пункта Мясной Бор.
«Похоже, не прорвут блокаду, — почему-то подумал Пашутин. — Начинать неподготовленное наступление — очень опасная затея нашей Ставки».
Словно испугавшись своих умозаключений, он с опаской посмотрел на стены кабинета, словно те могли прочитать его крамольные мысли. Чтобы немного успокоиться, он встал с кресла и подошел к окну. Шел снег, крупные снежинки медленно кружились в непонятном танце. Он вспомнил детство, снеговиков, которых они лепили вместе с Ульяновым Володей.