– А какое отношение ко всему этому имеет моя сестра? – спросила Нянюшка. – И три добрые феи? Неужели они, как обычно, упорхнут в закат, даже не...
– Нет, дорогая моя, им это не удастся, – прервал ее Оберон. – Но я не буду наказывать добрых фей, пока их подопечная в безопасности и ее королевство уже не спит. А что касается твоей сестры, то она одна из причин, почему я сейчас здесь. За последние годы она очень, очень разочаровала меня. Я хочу вернуть Стране эльфов и фей былое умение сострадать и широту взглядов. Я уже очень давно наблюдаю, как магию фей искажают и портят, причем пользуясь моим именем! Такого я больше не потерплю.
Оберон разгневался, и теперь от его голоса содрогалась земля.
– Прошу прощения, король Оберон, – тихо сказала Тьюлип.
Король фей вспомнил о ее присутствии и обратил на нее взгляд:
– Да, дитя мое?
– Твой голос так громок... Я опасаюсь, что от него может лопнуть линза господина Френеля в маяке, которая помогает освещать путь кораблям, заходящим в воды королевства, – сказала она, указывая на фонарь маяка.
– Верно, верно, дитя мое, ты совершенно права, – рассмеялся Оберон. – Уж и хитроумный был мастер этот Френель! Не любил работать в шахтах, как прочие гномы. Наоборот, он всегда предпочитал творить свет. Было время, он трудился на пользу моему недругу Витрувию, королю Циклопов, и создал самый великолепный маяк всех времен. Но я не виню в этом ни его, ни вас. Он был истинным художником и мастером своего дела, к тому же весьма благородного характера, и обладал необычайно ясным разумом – для гнома, конечно. Впрочем, я отвлекся.
Оберон умолк и опустил глаза на Нянюшку, вглядываясь в странное выражение на ее лице.
– Я снова утомил тебя своими россказнями, драгоценная моя?
– Нет. Я просто задумалась. Я могла бы окружить тебя и остальных Повелителей Леса чарами невидимости. Мне очень не хочется, чтобы Малефисента, когда прибудет, сразу узнала, что ты здесь, – твердо сказала она.
Лик Оберона посуровел:
– Что ж, понимаю.
– Пожалуйста, дай ей шанс, – попросила Нянюшка. – Не причиняй ей вреда.
– Обещаю, что дам тебе возможность поговорить с ней и выразить, как сильно ты ее любишь. И если она ответит на твою любовь, я проявлю к ней милосердие. Быть может, я даже сохраню ей жизнь, – согласился Оберон.
– Ты дашь ей шанс искупить свою вину?
– Обещаю, моя крошка-фея. Даю тебе слово. Но боюсь, что она лишь снова тебя разочарует.