– Послушай, Лили, отец любит вас, и я уверена, знай ты его получше, ты бы непременно тоже его полюбила.
– Значит, ты допустишь, чтобы он это сделал? – возмутилась она.
– Вовсе нет, не волнуйся. Я рассчитываю на то, что вас оставят со мной, не…
– Но я хотела бы видеть его чаще, – прошептала Хлоя со слезами на глазах.
– Знаю, милая, посмотрим, постараемся.
По щекам девушки текли слезы.
– Но у него уже два года как есть свой дом! – срывающимся голосом произнесла она. – Не понимаю, почему он это от нас скрывал. Это значит, что он мог нас пригласить к себе в любой момент, не прибегая к помощи бабушки, однако он этого не делал!
– Вот видишь, я была права, – подлила масла в огонь Лили. – Он не хочет нас видеть.
– Я уверена, что все куда сложнее, – всхлипнула Хлоя. – Помню, когда мы были маленькими, он всегда о нас заботился, да и сейчас, когда говорит по телефону, всегда спрашивает, как у меня дела. Я знаю, что он любит нас, и у него должны быть веские причины, чтобы так поступать.
Лили пожала плечами. Хлоя высморкалась.
– Я очень по нему скучаю, – вздохнула она.
Я тоже вздохнула, разрываясь между моей старшенькой, которая хотела видеть отца как можно чаще, младшей, которая не хотела его видеть вовсе, и собой.
– Мы с вашим отцом примем какое-нибудь решение, – сказала я в итоге. – Не беспокойтесь: мы два взрослых ответственных человека и обязательно все уладим.
Дождавшись, когда девочки уйдут, я взяла телефон, чтобы просмотреть сообщения, и в качестве взрослой и ответственной персоны, к которым себя причислила, набрала текст послания, адресованного их отцу.
«Ты никогда, никогда не получишь над ними преимущественной опеки, я тебе этого не позволю».
Девочки быстро заснули. Прогулка в Тромсё[53] стала серьезным испытанием для их выносливости, и усталость одержала верх. Но моя выносливость все еще сопротивлялась сну, я переворачивалась с боку на бок на своей банкетке, пыталась ни о чем не думать, сосредоточиться только на дыхании, но мысли одолевали меня и, очевидно, имели твердое намерение провести со мной ночь.
Я тихонько встала, обулась, накинула прямо поверх пижамы пальто и вышла на воздух. Было около полуночи, и все вокруг заливал ровный золотистый свет. Здесь на ночь останавливаются многие путешественники, и я немного прошлась, любуясь видневшимися вдалеке заснеженными горами. Мне и раньше говорили о своеобразии Скандинавии, но я не представляла, до какой степени это было справедливо. Все: архитектура, растительность, рельеф, климат, дороги, алфавит, еда, культура – оказалось совершенно другим, непривычным; однако самым удивительным оказалось то, что солнце светило двадцать четыре часа летом и полностью исчезало зимой, сменяясь тусклыми сумерками. Здесь все было суровым, цельным, без полутонов.