Глава сорок пятая
В Пулхатыне
Неосознанная душевная тревога подняла Атанияза с постели до рассвета. Он вскочил, озираясь и протирая заспанные глаза, пошел к кошарам. Загоны были уже пусты, и только в одном спокойно лежали овцы. Задохнувшись от злости, кинулся бай к отаре, стал исступленно раскидывать животных ногами, — овцы вскакивали, жалобно блеяли, жались одна к другой на дрожащих спросонья ногах. Атанияз увидел чолука, недавно нанятого паренька, спящего сейчас в стороне на соломенном матраце, подбежал к нему, схватил за грудки, приподнял.
— Спишь, сын собаки? Где Керим? Почему отару не угнали?
Чолук таращил на него непонимающие глаза, бормотал что-то бестолковое.
Атанияз оттолкнул его, чолук упал, но тут же вскочил и отбежал на всякий случай, оправдываясь:
— Я прилег… Керим сказал — разбудит, когда нужно… Я спал…
— Где Керим? — еще не веря в самое худшее, крикнул бай, оглядываясь. — Керим! Эй, Керим!
И только увидев, что белого верблюда нет на месте, понял, что чабан, на которого возлагал он столько надежд, сбежал. Тогда Атанияз кинулся к юртам, стал будить своих. Люди, провозившиеся со сборами почти всю ночь, просыпались с трудом, испуганно переглядывались.
— Кто видел Керима? — спросил Атанияз, собрав сыновей и близких родичей.
Оказалось, что с вечера никто не видел его.
— Ищите, — приказал Атанияз. — Идите все. Людей спросите.
Тут вывернулась Халтач, вскинула руки.
— Ой, люди! Не иначе сбежал поганец! Смотрите, не украл ли чего! А Зиба где? В последние дни он все на нее поглядывал, сама видела. Вах, увел он нашу красавицу, сманил несчастную глупышку! Не послушали меня, вот и дошло до беды!
Атанияз метнул на старшего сына гневный взгляд, и Ниязкули грубо схватил жену за руку, уволок от греха.
Атанияз выбрал трех парней покрепче, ткнул в них пальцем:
— Ты, ты, ты, мигом на коней. Догоните его! Чтобы живым или мертвым…
Отдохнувшие за ночь кони легко вынесли преследователей из лощины.
— Человека с белым верблюдом не видели? — спросили часовых.
— Да будто был ночью.
— Куда поехал?
— Куда все — на юг.
Всадники стегнули коней.
Степь розовела в лучах восходящего солнца. Крупные верблюжьи следы ясно впечатались во взрытую копытами овец землю.
Но только началась погоня, пришлось спешно остановиться, повернуть коней обратно. С вершины холма открылась картина, от которой мурашки пошли по спинам: в версте от Пулхатына стоял лагерем большой отряд вооруженных людей, среди которых большинство были в красноармейской форме.