У Атанияза побелели губы.
— Не тебе учить меня, Нукер-бай! — выкрикнул он, брызжа слюной.
Нукер повернулся к нему спиной и не спеша пошел прочь, всем своим видом демонстрируя презрение к трясущемуся от злости Атаниязу. Гул прошел по рядам собравшихся.
Бахрам поднял руку, сказал громко:
— Люди, сейчас не время препираться. Нукер-бай погорячился, сказав, что семьи явятся обузой нам в час прорыва. С точки зрения военной, это, конечно, так. Но если учесть обстановку, надо признать, что мирный вид нашего каравана только поможет нам, собьет пограничников с толку. Разве откроют они огонь по беззащитным? Дети, как молитва, будут защищать нас на праведном пути.
— Истину говорят твои уста, — гнусаво пропел Абдул-ишан. — Аллах свяжет по рукам и ногам неверных, не станут помехой они на нашем пути, не остановят нас, и мы все, с любимыми детьми, со своими семьями, ступим на землю наших братьев, не оскверненную проклятыми капырами.
— И помните, — вставил Бахрам, — стоит только большевикам завязать перестрелку на границе, как на них обрушится могучая армия, стоящая наготове по ту сторону. Мы не одиноки.
— Призовите на помощь аллаха и ступайте избранным путем, — закончил Абдул-ишан. — Всевышний не оставит нас.
Солнце поднялось уже высоко, когда разошлись баи — готовиться к предстоящему прорыву. Знойный ветер швырял с откосов впадины горстями песка, застилал туманной дымкой горизонт, на котором вырисовывались невысокие горы.
В полдень часовые заметили четырех всадников с белыми платками на стволах винтовок. Баи загалдели, заметались, не зная, что предпринять. Стрелять в парламентеров не решались. Они подъехали совсем близко. Передний, в нем признали чекиста Юрина, крикнул:
— От имени Советской власти предлагаю сдать оружие и вернуться к мирным делам. Мы ее хотим кровопролития.
Баи зашептались, долгов не отвечали. Наконец, Атанияз спросил:
— Если мы вернемся, скот оставите нам или отберете?
— Это особый вопрос, — ответил Юрии, — сейчас речь о другом — о вооруженном выступлении против Советской власти. Предлагаем сдать оружие.
— Нет, ты скажи — отберете скот? — выкрикнул кто-то.
Юрин помолчал, потом сказал жестко:
— То, что награблено у народа, будет возвращено хозяину — народу.
Баи загалдели возмущенно.
— Тогда убирайся! — пригрозил Атанияз. — Мы так просто годами нажитое не отдадим!
— Подумайте, — сказал Юрин, удерживая танцующего под собой коня. — Ваша судьба решена, за границу вам не уйти. Пожалейте детей, женщин. Их жизнь, здоровье — на вашей ответственности. Помните об этом, не усугубляйте своей вины.