— И тебе я хочу делать добро. Я мог бы дать тебе много овец. Владей, будь богатым, ты заслужил это. Но теперешняя власть не любит, когда люди богатеют. Тебя назовут баем, кулаком или как там еще — и все заберут.
— Но я не хочу рассчитываться, бай-ага, — еле слышно сказал Керим.
— Я знаю, что ты верен мне, — встрепенулся Атанияз, — что ты свой. Только вот беда — кое-кому не нравится наша дружба, Керим. Есть люди, которые хотят поссорить нас. Им завидно, что ты молодой, а тебе уже отара доверена, что ты сыт. обут, одет, сам себе хозяин.
— Вы не беспокойтесь, бай-ага, — сказал Керим, с горечью понявший, что разговор идет вовсе не о нем. — Мы как служили, так и будем служить вам. А если кто захочет хоть травинку на ваших пастбищах тронуть, мы его там, в песках, так отделаем, что он дорогу забудет туда.
Он вытер краем халата взмокшее лицо и посмотрел на Зибу. Она все так же сидела в своем углу, но, ему показалось, что губы девушки дрогнули в улыбке.
Атанияз положил ему руку на плечо, сказал, довольный:
— Я всегда считал тебя самым лучшим и самым надежным чабаном, Керим. Это у тебя от отца. Я хорошо его помню. Отличный был чабан и человек смелый, умел, когда нужно, постоять за себя! И ты такой!
Керим смутился, пробормотал:
— Ай, ладно, бай-ага…
Атанияз засмеялся.
— Ну-ну, не скромничай. Огульхан, завари-ка нам еще чайку!
Жена поставила перед ним чайник и вернулась на свое место.
— Мама, — обратилась к ней Зиба, — посмотри, если я сюда нанесу узор, вот так, хорошо ли будет?
Огульхан удивленно повернулась к ней.
— С чего это ты стала советоваться? Всегда все делала по-своему.
Зиба вдруг рассмеялась, озорно блеснули ее глаза.
— Но ведь и вы изменились, — сказала она, — раньше в это время все мы на пастбищах были, а сейчас дома сидим.
Атанияз нахмурился. Он вспомнил ночной разговор в доме Оразсахата.
— Я собираюсь перебраться на пастбища Есем семейством, — сказал он. — В сельсовете говорил, Батыр поддержал — государство больше масла и шерсти получит.
— Ну, всем туда ехать незачем, — возразил Оразсахат. — Надо столько добра с собой везти — легко ли! Напрасно ты это затеял. А о государстве беспокоиться я тоже не собираюсь — своих хлопот полон рот.
Среди женщин, сидящих поодаль, прошел легкий шум. Многие месяцами не видели мужей, живущих в песках, и только весной могли поехать к ним.
Атанияз услышал, как одна из них сказала:
— Больше масла получили бы, а чего здесь без толку сидеть?
И он подхватил:
— Э, Оразсахат-бай, наши люди любят степь, свою кормилицу. Поехать в пустыню, которую посетил сам святой Хидыр, — это дело богоугодное. Не неволь людей, Оразсахат. Пусть, как и прежде, едут женщины на пастбище. Весной в песках — рай..