Я подошел к нему поближе, окинув взглядом странное помещение еще раз, а затем посмотрев на место, приковавшее все внимание старика. В одном из углов хижины кто-то свалил в кучу остатки отсыревших досок, осколки черепицы и пригоршни полиэтилена, которой мирно шелестел от каждого колебания холодного воздуха.
Неожиданно куча мусора начала двигаться и распадаться, и из-под обломков показалась чья-то голова с грязными, слипшимися волосами. Когда незнакомец целиком выбрался наружу из своего импровизированного укрытия, я не сумел сдержать возглас отвращения и помимо воли громко воскликнул:
– Какая мерзость!
– Это Красотка Салли, детектив. Она – единственный человек на Сорха, который сумеет помочь нам, – спокойно произнес Херес.
– Что? Это женщина? – тихо ахнул мне в ухо усатый инспектор.
– Можете не шептаться, она глуха и слепа, как крот. К тому же, у нее нет языка – над бедняжкой жестоко издевались в детстве из-за ее красоты.
Верзила громко вздохнул, с сожалением тряхнув своими космами. А в это время чудовищно уродливая незнакомка, наконец, выпрямилась во весь рост, и мы с Барри получили возможность в полной мере рассмотреть ее. Почти все лицо женщины покрывали глубокие вмятины, похожие на мелкие ожоги. Вместо глазных яблок на нас уставились два темных провала, а рот, едва ли не разорванный от уха до уха, беззубо скалился. Чудовище принюхивалось к воздуху, мелко подергивая острым бугристым носом, как будто обоняние заменяло ему все прочие органы чувств.
– В давние времена Салли была божественно красива, – проговорил капитан. – Но здесь никому не прощают этого…
– Да, я успел заметить.
Херес бросил на меня короткий взгляд и продолжил:
– Она сделает все, что ты попросишь, если ты причешешь ее.
– Что? – воскликнул я, отпрянув назад.
У несчастной уродины были сальные, спутанные волосы, внутрь которых забились комья грязи, древесные опилки и черт знает что еще – касаться ее не стал бы ни один здравомыслящий человек. За моей спиной Барри громко фыркнул, после чего тут же зачем-то тихо извинился, хотя изувеченное создание не могло его слышать.
Как будто почуяв, женщина внезапно вытянула вперед сморщенную кривую кисть с грязными пальцами, в которых был зажат большой черный гребень. Я инстинктивно вновь отступил назад. Бездомная продолжала протягивать свою гребенку, осторожно пробуя раздувшимися ноздрями воздух.
– Сам ее и вычесывай, Херес. Я не притронусь к этой дряни ни за что на свете, – произнес я, категорично отмахнувшись от назойливой беспризорной.
– Детектив, это ведь тебе нужны ответы на вопросы. Она не станет ни с кем говорить, кроме тебя.