Пятрас вернулся к Пранцишкусу и нашел там еще несколько незнакомых мужчин и шляхтича Дымшу, который о чем-то оживленно толковал. Но Пятрас не прислушивался. Сел на землю, откинулся к сосне и так и остался сидеть, ничего не видя перед собой.
А на лужайке снова всколыхнулись люди. Кто-то крикнул, что нужно выбрать начальника гулянья.
— Не начальника, — откликнулся другой. — Короля праздника!
Эта мысль всем очень понравилась.
— Короля, короля! — слышалось со всех сторон.
Как нарочно, посреди поляны проходил пан Винцентас Белазарас со своим неразлучным спутником Адомасом Бите. Один крупный, рослый, задумчивый, другой маленький, подвижной, вечно размахивающий руками, не умолкающий ни на минуту, — они привлекли общее внимание. Замечательно выглядел в тот день пан Белазарас. В темно-синей чемарке, со сверкающим поясом литого серебра, в высоких желтых сапогах, в широких бархатных брюках, статный, с пышными усами, со сдвинутой набекрень конфедераткой, он действительно был самым подходящим претендентом на королевское звание.
— Панове, называйте кандидатов! — воскликнул тот, что первым задумал выборы.
— Пан Белазарас, выберем Белазараса! — послышалось со всех сторон.
Молодежь бросилась к Белазарасу, подхватила и стала подбрасывать его с кличем "Виват король!"
— Виват! Виват! Виват король! — кричали все собравшиеся.
Когда умолкли овации, новоизбранный властелин горделивым жестом приказал играть мазурку. Грянула музыка, и "монарх", подав руку оказавшейся поближе даме, пошел в первой паре. Всех охватило веселье. Плясали мазурку и суктинис, польку и кадриль и все, что кому вздумается, что только умели исполнять музыканты.
Когда все устали и музыка затихла, с другого конца поляны, где столпилось множество людей, раздался звучный мужской голос. Кто-то начал речь. Все встрепенулись и поспешили к оратору. Пробегая мимо Пятраса, два паренька крикнули:
— Мацкявичюс говорит!
Пранцишкус и его собеседники устремились вслед за ними, а Пятрас остался один. Странное безразличие не позволяло оторваться от этой сосны, на которую он опирался всем телом. Хорошо было ощущать, как понемногу угасают волнение и страстный порыв.
Вдруг возле Пятраса что-то зашуршало. Он повернул голову. Бородатый мужик внимательно смотрел на него.
— Не узнаешь, Пятрас?
— Юозас! Ты?!
Мгновенно Бальсис стряхнул с себя оцепенение, вскочил, схватил Пранайтиса за руку.
— Не идешь проповедь слушать? — усмехнулся Пранайтис. — Что-то приуныл, как в воду опущенный…
— Пустяки… Устал от танцев… — солгал Пятрас.
— Весело с панами? — в голосе Пранайтиса дрогнула злобная нотка. — Что же… пляшите, коли весело…