В гонках участвовали твёрдые сыры, иногда сделанные специально для такого случая, а победителю-сыровару, чей сыр скатывался к подножию холма целым и невредимым, доставался пояс с серебряной пряжкой — и всеобщее восхищение.
Тиффани была настоящим мастером-сыроваром, но в гонках никогда не участвовала. Ведьмам в таких состязаниях выступать нельзя, ведь если ты выиграешь — а Тиффани знала, что один-два её сыра непременно победили бы, — все скажут, что это несправедливо, она же ведьма; ну то есть так все подумают, даже если скажут — единицы. А если не выиграешь, люди зафыркают: «Как так, чтоб ведьма — и не умела сварить сыр, который обставил бы самые обыкновенные сыры, сваренные самыми обыкновенными людьми вроде нас?»
В преддверии начала сырных гонок толпа чуть всколыхнулась, хотя аттракцион с лягушками по-прежнему собирал огромное количество зрителей — это ведь развлечение смешное и беспроигрышное, особенно для тех, кто сам не участвует. Ко всеобщему сожалению, фокусник, запускающий себе в штаны хорьков (его личный рекорд составлял девять штук), в этом году не явился; люди прямо забеспокоились, уж не утратил ли он былую хватку. Но рано или поздно все постепенно сойдутся к линии старта сырных гонок. Уж такова традиция.
Склон здесь очень круто уходил вниз, а буйное соперничество между владельцами сыров приводило к предсказуемым последствиям: слово за слово, а там, глядишь, начинают друг друга отталкивать, и отпихивать, и лягаться, и не обходится без синяков; а порою и сломанной руки-ноги. Словом, всё шло своим чередом, участники выстраивали свои сыры в одну линию, но тут Тиффани заметила (и, по-видимому, заметила только она одна), как какой-то рисковый сыр сам по себе вкатился вверх по склону: весь чёрный под слоем пыли и обвязанный клочком грязной сине-белой тряпки.
— Ох, нет! — воскликнула она. — Гораций! Где ты, там жди неприятностей!
Тиффани стремительно обернулась, зорко высматривая хоть малейшие признаки того, чего рядом быть не должно.
— А ну-ка послушайте меня, — прошептала она чуть слышно. — Я знаю, что по крайней мере один из вас где-то рядом. Ярмарка не для вас, это людские дела! Понятно?
Но поздно! Распорядитель Празднества, увенчанный громадной широкополой шляпой с галуном вдоль полей, засвистел в свисток, и сырные гонки, как он выразился, «стартовали» — это ведь звучит куда более торжественно, чем просто «начались». А распорядитель в шляпе с галуном ни за что не воспользуется простым словом, если можно подыскать подлиннее и повнушительнее.
Тиффани боялась даже глядеть в ту сторону. Бегуны не столько бежали, сколько катились кубарем за своими сырами, то и дело оскальзываясь. Но уши-то не заткнешь: оглушительный крик поднимался всякий раз, когда чёрный сыр не только вырывался вперёд, но порою разворачивался и снова вкатывался вверх по холму, чтобы с разгона врезаться в какого-нибудь обыкновенного, ни в чём не повинного собрата. Слышно было, как Гораций тихонько урчит, взлетая на вершину.