Я видел то, чего раньше не понимал, потому что слова – это так сложно.
Но теперь понял.
Нужно только смотреть, слышать и чувствовать, и тогда всё поймешь.
В книге твоей головы я видел страшные вещи.
Я видел, где ты родился. Серое. Всё серое, холодное и твердое.
Я видел клетки, решетки.
Я пил теплое молоко из сосков твоей мамы.
Я чуял жуткий запах толпящихся тел.
Я видел людей: они вошли в железный дом, все в масках и с оружием в руках.
Я чуял запах страха.
Я слышал шум и крики.
Я чуял запах смерти.
Я видел удивление в их глазах, когда тебя нашли.
И видел, как удивился ты, когда они сняли маски.
Люди. Такие же, как ты. Толстощекие, с щетиной. Почти братья.
Я видел, как люди хотели оторвать тебя от горячих сосков мамы.
Я чувствовал, как их кожа касается твоей.
И твоя мама, она захрюкала в железной клетке.
Тогда они убили ее, как убивали других.
Как будто ее жизнь не в счет.
Ты кричал. Ты выл. Ты плакал.
И ты понял,
что нужно бежать, чтобы жить.
Ты вонзил свои восемь зубов человеку в шею.
Ты чувствовал во рту его кровь.
Ты бежал между мертвыми.
Ты бежал без оглядки.
В животе у тебя сидел страх, солнце жгло глаза, голова кружилась от ветра.
Вокруг тебя впервые был такой огромный мир. Впервые.
Ты бежал, и я бежал с тобой. Испуганный, но свободный.
Ты жил там, в лесу. Ты ел коренья, кору и пил воду из родников. По ночам ты дрожал от звуков, которых не знал.
А утром солнце ласкало твою шкурку.
Но однажды ты что-то почувствовал.
Зов
в самой глубине живота.
Это был не голос, не звук, не запах.
Это был барабан. Барабан в животе,
который повторял: На Гору.
И ты пошел, забыв страх, жажду, голод.
Зов заполнил всё твое нутро:
На Гору.
На Гору!
И я тоже его чувствую.
В своем животе, Сириус.
На Гору.
Несколько часов спустя часовня закачалась от легкого землетрясения. Авриль выскочила из сна в раннее утро: веки слипались, сердце колотилось. Было светло. Малыш с поросенком сидели перед ней в обнимку. Конец поводка больше не был привязан к распятию, мальчик держал его в руках.
Он пристально поглядел на сестру, не говоря ни слова.
– Что такое, Малыш? – спросила она взволнованно. – Это землетрясение было, да? Ты слышал кого-нибудь? Здесь кто-то есть?
Малыш помотал головой. Авриль протянула руки, чтобы обнять брата, как они делали каждое утро, когда просыпались. Чуть-чуть нежности, чтобы выдержать новый день. Но Малыш не подался к сестре. Он гладил уши поросенка. Авриль понимала, что мальчика что-то тревожит. Наверное, он увидел в окне то, что пыталась сделать Авриль. Когда девушка вернулась в церковь, ей показалось, что брат мирно спит. Она привязала поводок к распятию, и животное свернулось рядом с Малышом. Засыпая, Авриль заметила, что ее рука всё еще дрожит.