5 июля
Анисфельд подписал наконец контракт на декорации «Апельсинов». Больм тоже почти. Сегодня играл им три акта. Оба чрезвычайно довольны. Обсуждали подробности. Всё это чрезвычайно приятно. Все задуманные мною герои и их действия начинают становиться действительностью. Но от исполнения трёх актов замучился до смерти.
6 июля
Вчерашний вечер и сегодня весь день провёл в Ларгмонте, где много русских, очень культурных людей: Ингерманы, Яхонтовы, Больм, Капустин и другие. Но под конец я устал быть два дня на людях. Впрочем, приезжал я с моей партитурой и шесть страниц всё-таки сделал.
7 июля
Вернувшись, Лилиенталь осмотрел мою рану и заявил:
- Выглядит очень хорошо.
Я спросил:
- Ну и что же?
Лилиенталь ответил:
- Я вам уже говорил, что операция не спешная, может, на ваше счастье, и пройдёт.
- А ваше мнение?
- По-моему, не пройдёт.
- Ну так давайте делать.
В самом деле пора. А то конца нет. Комната в больнице через день или два, и я получу об этом телеграмму. Скоро Стелла вернётся, а я всё ещё калека. Впрочем, нет худа без добра, и если пятнадцатого (а пятнадцатого я буду лежать) я напишу ей из больницы, то сердце у неё дрогнет, и она будет милостивее. Не зная, однако, бросили они свою квартиру совсем или оставили за собой, я, чтобы заблаговременно выяснить этот вопрос, решил позвонить к швейцару и потребовать, чтобы меня соединили с Adler's appartment[17]. Я был в полной уверенности, что негр ответит, что квартира пустая или они вовсе съехали, но не успел я опомниться, как услышал голос, похожий на Стеллу. Это была или её сестра, или даже она сама. Так как она не получила ответа, то вскоре повесила трубку, а за ней и я. Но неужели Стелла уже в городе? Вернее - это её сестра. Я вернулся в West End, думая о Стелле, и меня радовало, что, может быть, я скоро её увижу. Скорее бы развязаться с этой операцией, висящей надо мной вот уже два месяца.
8 июля
Много работал. Сто пятнадцать страниц в двадцать два дня. Итого пять с четвертью в день. Ежедневное среднее упало, но так и следовало ожидать с трудной второй картиной. Надо подогнать, а то операция опять помешает.
10 июля
Забрал с собою партитуру, французский роман и игральные карты для пасьянса и отправился в больницу. Дневника не взял, поэтому он прерывается на две недели и больничное происшествие сообщаю вкратце.
Настроение у меня было в конце концов не такое скверное. Издали операция была страшнее. Вечером у меня сидел доктор Ингерман, заходили больничные доктора, которые были на моих концертах и интересовались поговорить со мною.