31 июля
Начинаю серьёзно беспокоиться, кончу ли, нет ли партитуру к сроку, к первому октября. Сегодня завяз и сделал всего одну страницу, правда, трудную (смех по поводу смеха Принца).
Корректировал литографировку клавира второго акта. Вечером был у Сталя, проверял перевод на французском языке. Езжу к ним с удовольствием и перевод выйдет отличный.
Ужасно много дел.
1 августа
Сегодня пять страниц. Опять не так много. А работал массу времени. Вечером выскабливал ошибки в партитуре.
Омское правительство очищает Омск и становится Иркутским правительством. Большевики победоносно наступают. В чём дело? Почему будущей России суждено выковаться сильной через грубость и разбой?
3 августа
Шесть страниц. Почти весь день до обеда занимался.
4 августа
Был у Стеллы в Asbury. Ссорились из-за всякой ерунды и говорили друг другу неприятности. Под конец помирились и поцеловались.
По-моему, она несколько дуется на меня за одесские погромы. В Одессе сейчас громят евреев, и Стелла мстит христианину. («Не будьте жестоки, не будьте христианином!»).
5 августа
Перевод «Апельсинов» наконец окончен и проверен и, по-видимому, вышло очень хорошо. Сдал ноты и жду чека. А то осталось пятьдесят долларов и куча счетов, по которым надо платить.
8 августа
Стелла приехала ко мне в West End и обедала у меня. Так как я всегда обедаю один и на окружающую публику не обращаю внимания, то сегодня все на нас таращили глаза. После обеда Стелла поднялась ко мне. В десять часов явился владелец отеля, еврей, говоривший по-французски, и, вызвав меня в коридор, с выпученными глазами сказал: «Ecoutez, mais vous avez une femme?»[19]. Он, конечно, не мешается в мои дела, но внизу уже разговаривают: есть мамаши, которые имеют дочек и т.д.
Стелла была очень смущена и заявила, что обыкновенно христиане бывают свиньями, но если еврей окажется свиньёй, то он уж будет всем свиньям свинья. После этого я её в автомобиле повёз в Asbury.
9 августа
С владельцем отеля я холодно раскланиваюсь. По-видимому, это будет стоить мне денег, потому что он не сделает скидку, которую обещал. Но в офисе безумно любезничал. Я решил объявить обитателям отеля войну и сделал заявление, что дети орут, как на рынке, и не дают покоя.
Начал инструментовать третий акт. Чувствую, что к первому октября не поспею. Устают глаза. Да и то я почти не пропускаю ни одного дня. Единственная надежда, что вторая половина третьего акта будет легче и пойдёт быстрее. Да ещё: может быть, вся опера будет не на пятьсот пятьдесят страниц, как я считал, а меньше, около пятисот. Тогда еле-еле к сроку.