Я остановилась на легком топе в цветочек, который нашла сложенным в чемодане, и, не обнаружив в коттедже утюга, была вынуждена изобретать другие способы убрать с него складки. Пока я проводила по топу Наташиным утюжком для выпрямления волос, в дверь постучали.
Я вытащила из розетки вилку утюжка и, открыв дверь, обнаружила на крыльце Чарли.
– О, привет. Как ты? – сказала я, заставив себя не смотреть на часы, чтобы проверить, сколько осталось времени до того, как мы должны быть у Адама.
– Все хорошо.
Когда я взглянула на него, в его глазах было такое сильное желание, что я ощутила себя чуть ли не на краю пропасти. Все выглядело так, будто он думал обо мне и поспешил сюда. Что, безусловно, было очень лестно, но его взгляд был таким откровенным, что я невольно отстранилась на пару сантиметров.
– Что делаешь?
– Ну, в данный момент пытаюсь понять, получится ли у меня погладить топ утюжком для волос.
На мгновение он замолчал, насупив брови в искренней растерянности:
– Утюжком для волос?
– Шучу, – запинаясь, пробормотала я.
Он наклонился, чтобы просканировать комнату позади меня:
– Кто-то еще есть в доме?
– Все.
На его лице отчетливо отразилось разочарование. Затем он склонился ко мне и коснулся моих пальцев, зажав их в ладони:
– Я не могу перестать думать о тебе.
– ГОТОВ! – заявил Уильям, ворвавшись в гостиную.
Я выхватила свою руку, но Чарли по-прежнему не сводил с меня глаз:
– О-о… Вы уходите?
– Всего лишь на барбекю к Адаму.
– А. Я надеялся, нам удастся уговорить Уильяма и Хлою пойти поиграть в футбол или во что-то еще, чтобы мы могли выпить.
– О, как жаль. Может, в другой раз, – предложила я.
– Я за, – сказал Уильям.
Пульсирующая жилка на виске Чарли стала более заметной.
– Хорошо. Тогда увидимся. Хорошего вечера. – Он выдавил из себя улыбку, которая абсолютно не скрыла его разочарования.
Дымный запах лета наполнял воздух у каменного коттеджа Адама. Старые друзья болтали за вином ежевичного цвета, а дети умудрились поиграть во фрисби по крайней мере пять минут, не захотев убить друг друга. Мы сидели за тремя разноформатными деревянными столами, составленными вместе, – кто-то на скамейках, а кто-то в креслах, в которых можно было утонуть, – с резными спинками и кремовыми полотняными подушками.
Уильям тут же прилип к отцу, без умолку тараторя, пока Адам переворачивал бургеры. Мои глаза были прикованы к ним двоим, окутанным медовым светом, и я обнаружила, что мое воображение перемотало пленку вперед на десять, а то и двадцать лет. Я представляла их себе болтающими о пустяках, как взрослый со взрослым, как отец с сыном, – и что это норма их жизни, а не просто нечто, случающееся одним исключительным летом.