Осознание чудовищности ошибки, краха всех моих надежд пробило мне грудь, и мне пришлось уйти прежде, чем Симона увидела бы мою реакцию. Наташа почувствовала мою боль и сказала, что присмотрит за Уильямом, а я пока пойду и займусь… чем угодно.
Я не знала, чем именно могло оказаться что угодно, кроме разве что прогулки до шато и поиска временного убежища в уборной, вдали от всех. Наконец я вышла оттуда с головой, полной гнева, и непреодолимым желанием немедленно, в эту самую секунду вернуться домой в Англию.
Это желание не прошло, пока мы с Уильямом возвращались назад в коттедж, а сладкий запах трав под нашими ногами был в сильнейшем конфликте с моим настроением.
– Я предотвратил гол, мама, – сказал он мне в возбуждении.
– Правда?
– Да! – рассмеялся он. – Жаль, что тебя не было там, чтобы увидеть. Было невероятно!
– Это прекрасно, милый, – пробормотала я. – Ты забил хоть один?
Его лицо помрачнело.
– Ну, нет, – проворчал он, а потом пустился подробно объяснять, почему забивание голов переоценивают.
– Я так тобой горжусь, – сказала я, обняв его за плечи. – Как тебе удалось стать таким хорошим игроком?
– Папа, – ответил он просто. – Он отличный учитель.
Я почувствовала, как мышцы моей спины напряглись.
– Он так здорово атакует, мама, – продолжил он. – Он действительно сильный, не так ли?
– Полагаю, да.
– И он быстро бегает.
– Правда? – пробормотала я, и вдруг воспоминание о том, как Адам целовал мою шею, всплыло так живо, во всех подробностях…
– Мам?
– Да?
– У тебя приступ покалывания? Ты выглядишь как миссис Гарретт из школы. У нее постоянно бывают приступы покалывания. Она сказала, что так происходит, когда тебе исполняется пятьдесят.
– У меня нет приступа покалывания. И мне еще далеко до пятидесяти. Теперь можем мы поговорить о чем-нибудь другом?
– Хорошо, о чем?
– О чем захочешь.
Он задумался на минуту, и мы как раз подошли к маленькой парковке у «Лез Экюри».
– Как насчет юрского периода?
Чарли прикреплял ремнями доску для серфинга к крыше своей машины. Мы, конечно, не были парой, но тот факт, что я переспала с другим – пусть даже этим другим был Адам, – был таким постыдным, что я едва смогла заставить себя посмотреть на него, не то что поздороваться.
– Привет, Чарли, – преодолевая себя, неловко сказала я.
Он поднял взгляд, закончил затягивать ремни и подошел:
– Как дела?
– Хорошо, спасибо, – ответила я.
– Понравилось барбекю? Хлоя сказала, что видела, как вы возвращались этим утром, – он смотрел на меня изучающе, будто искал объяснение.
– Эм… Да, у нас был… Да.
Его лицо напряглось в неудобной улыбке.