поверить в то, как быстро он начал спать с другими женщинами после нашего разрыва, пока я привыкала к жизни с болящими сосками, отсутствием сна и с мыслью о том, что день был удачным, если я успевала почистить зубы до трех часов дня.
– Мы на месте? – спросил Уильям, сияя. – Вау, оно чудесное, не правда ли?
– Однозначно. Твой отец проделал огромную работу.
Шато было обезоруживающе красивым, больше походило на французский особняк, чем на замок в моем представлении, однако со всем величавым и неоклассическим гламуром, о котором можно только мечтать.
В нем было три этажа и серебристо-серая крыша с наклоном в сторону стен бисквитных оттенков с огромными окнами, обрамленными вычурными ставнями цвета морских ракушек. Две древние каменные ступени с филигранными коваными железными перилами вели к огромному арочному дверному проему. Высокий, увитый плющом балкон выходил на подъездную дорогу, покрытую гравием и окруженную с обеих сторон кипарисами. Вдоль здания снаружи выстроились горшки с яркими цветами.
Мы тряслись на ухабах в тишине, запах чабреца и колокольчиков витал в воздухе. Щебет соловьев и мягкий шелест бриза были единственными различимыми звуками.
– Не могу дождаться встречи с папой, – произнес Уильям. – Он выйдет нас встречать?
– Он постарается. Он сказал нам направляться в приемную по прибытии.
Адам клялся, что выбежит и обнимет Уильяма, как только мы приедем, но я умолчала об этом. Я не готова рисковать, учитывая, что мы говорим об Адаме и что он не ответил на сообщение, которое я отправила ему час назад, когда мы остановились, чтобы заправиться. Я заглушила двигатель и открыла дверь.
– Пойдем, попробуем найти его, – предложила я, выходя из машины. – Он не узнает тебя. Ты вырос почти на пять сантиметров с вашей последней встречи.
С Рождества мы видели Адама во плоти только один раз, когда он был в Лондоне у своей новой девушки Эльзы. Как и многие девушки, с которыми Адам встречался после меня, Эльза была младше его на несколько лет и полностью теряла дар речи в его присутствии, беспомощная перед сверкающим взглядом этих карих глаз.
Мне сложно припомнить, чтобы я чувствовала к нему нечто подобное, но логика подсказывала мне, что так должно было быть. Ведь мы были вместе больше трех лет, какое-то время были даже влюблены друг в друга и сумели сделать ребенка, пусть и случайно.
Это произошло до того, как я осознала, что, когда Адам говорил, что никогда не хотел быть отцом, он действительно имел это в виду.
Он первый признал, что не создан быть таким отцом, который был у меня. Мой папа далек от идеала, но его любовь до сих пор проявлялась в каждом часе, который он проводил со мной – играя в куклы или, когда я выросла, обучая меня водить машину. Такие занятия не были интересны Адаму даже после того, как отцовство стало неизбежной реальностью.