Дэниэл поднялся по лестнице со станции метро, прошел четыре квартала до своего дома, поднялся на пять этажей в квартиру. Когда он открыл дверь, с радостью увидел, что свет горит, что здесь тепло и пахнет едой. Он расшнуровал ботинки, снял пальто и положил гитару на кровать.
У них не было ни дивана, ни телевизора, ни столовой, ни кухонного стола. Они ели на полу, на одеяле вместо скатерти. Места в каждой спальне хватало только для одинарной кровати и больше ни для чего, — еще пространство, чтобы протиснуться сбоку, — и не было шкафов, так что Дэниэл просто положил пружинный матрас на бетонные блоки и одежду складывал в пластмассовые корзины под ним. За прошлые три месяца он проигрывал в голове воспоминания о Фучжоу, пока они не лишились силы, не оставили только чувство восхищения: я туда ездил. Я это сделал.
Дверь в комнату Майкла была открыта. Дэниэл постучал по стене и спросил по-фучжоуски: «Как жизнь, брат?»
Майкл сидел у кровати и ел из большой миски.
— Долгий день в лаборатории. Я без сил. Как работа?
Дэниэл перешел на английский:
— Я сегодня не работал. Был на концерте. В смысле, играл на концерте.
— Правда? Где?
— В одном баре в Бруклине.
— Как прошло?
— Вообще-то реально неплохо.
— Чего не сказал? Я бы пришел.
— Скажу про следующий.
Майкл поднял миску.
— Я приготовил поесть. Посмотри на плите.
— Спасибо, умираю с голоду.
Кухня — на другом конце квартиры — состояла из плиты с двумя конфорками, раковины и маленького холодильника. На крышке микроволновки стояла полка для тарелок, на плите была доска для резки, а на ней — рисоварка. Дэниэл поднял крышку. Пахнуло паром вместе со сладким чесночным ароматом свиных сосисок, которые Майкл сварил так, чтобы они отдали вкус рису. Ждала Дэниэла и яичница.
Он взял другую миску, наложил яичницу, рис и сосиску и полил ложкой острого соуса. В воскресенье вечером они с Майклом ездили в Сансет-парк, где стирали белье в подвале и вооружились соусами. Когда Дэниэл помогал Вивиан готовить ужин, он вспоминал о матери в ее новой квартире, как она глядит на далекую гавань. «Я приеду к тебе в Нью-Йорк», — сказала она по видеочату на прошлой неделе, и он ответил, что будет рад, хотя сомневался, что она сможет попасть в страну после депортации.
Пока что его жизнь будет такой. Эта квартира. Этот город. Его лучший дом. Гремел водонагреватель, разрывали квартал сирены. Он вернул крышку на рисоварку и отнес миску в спальню, чтобы поужинать с Майклом.