– А это как называется?
– Виноград, товарищ командир, – вмешался Кузьмич.
– Не виноград, а винград, – поправил Митрофаныч. – А это тарель. Винград как раз из центра тарели выступает. Слушать надо внимательно, когда объясняют. Грамотей! – Митрофаныч улыбнулся.
Титоренко, давая понять, что дальнейшую дискуссию он продолжать не намерен, подозвал Васина.
– Сержант, бери Деева и бегом в сторону немцев, – он махнул рукой вдоль дороги, – посмотрите, где они и что делают. Только быстренько и на рожон не лезьте.
Васин с пулеметчиком мгновенно исчезли в придорожном кустарнике. Титоренко подозвал к себе старшину Пилипенко и спросил:
– Не позабыли еще военную науку, комэск?
– Нет, товарищ командир, – ответил старшина, – не позабыл. Это как плавать уметь. Если научился, то до гробовой доски.
– Ну, в такой ситуации до гробовой доски нам не шибко далеко, – усмехнулся лейтенант, – но давайте постараемся отдалить этот момент. Что бы вы на моем месте сейчас делали?
Пилипенко оживился, и глаза его азартно загорелись.
– Ты смотри, Деев, – прошептал Васин, – и эти поют.
– Значит, и допоются, – усмехнулся пулеметчик, – за нами дело не станет.
Они лежали в густом подлеске за стволом дерева, наблюдая за немцами, расположившимися по обе стороны лесной дороги. Немцев было много. Васин попытался пересчитать их, но на третьем десятке сбился.
– Не меньше взвода, – произнес он, не оборачиваясь к Дееву.
– Похоже, – шепотом ответил пулеметчик.
– Я смотрю, ждут они чего-то.
– Или кого-то, – уточнил Деев.
– Наверное, своих мотоциклистов поджидают, – усмехнулся Васин, – долго же им придется ждать.
Между тем пятеро солдат, сидящих в стороне от основной группы у ствола старой сосны, вполголоса напевали «Лили Марлен» – сентиментальную солдатскую песню, пользовавшуюся широкой популярностью у немцев в начале вторжения в Россию.
Это были молодые крепкие парни, видимо, нисколько не сомневающиеся в скором победоносном окончании войны. До 1942 года им позволительно было иногда погрустить и вспомнить об оставленных в Германии любимых и близких. Уже через год эту песню в Третьем рейхе запретят. По мнению министра пропаганды и народного просвещения Германии, Йозефа Геббельса, «“Лили Марлен” деморализует солдат». Но это только в будущем, а пока немцы пели.
– Надо уходить, – сказал Васин, – лейтенант приказал не задерживаться.
– Ага, – прошептал Деев и повернулся к сержанту, – а что немцы?
– Как это «что»?
– Ну, куда они направятся и когда?
– А шут их знает! Только они могут и час, и полдня сидеть, а нам некогда.
– Понятно, – кивнул головой пулеметчик и приподнялся вслед за Васиным.