– Помолчи, Кузьмич, – сказал лейтенант, – тебе нельзя разговаривать.
Лесник умирал. Кровавые пузырьки на губах превратились в струйку крови, и она потекла ему на подбородок, теряясь во всклоченной бороде. Он приподнял руку, но не удержал ее и уронил себе на грудь.
– Мама! – бесцветным, незнакомым голосом вдруг проговорил Кузьмич. – Мама, – уже ласково, почти неслышно повторил он и умер.
Какой-то нерв еще некоторое время жил. Пальцы правой руки умершего несколько раз дернулись, сжались в кулак и медленно распрямились.
– Кузьмич! – рыдающим голосом закричал Митрофаныч. – Кузьмич, – повторил он шепотом и заплакал.
– Мать его жива? – ни к кому персонально не обращаясь, спросил Титоренко.
– Не было у него матери, – с непонятной злостью прохрипел Митрофаныч. – Не было! В приюте он рос!
Немецкий переводчик, безучастно наблюдая за происходящим, поднял глаза на Титоренко:
– Как странно устроен мир, – сказал он. – Ваши люди оплакивают одного погибшего пожилого человека. А рядом, – немец кивнул на дорогу, – рядом лежат тела молодых крепких парней, убитых этим человеком, и никто по ним не плачет.
– Замолчи, немчура! – кинулся к переводчику Митрофаныч. – Замолчи, гад! Мы вас сюда не звали!
Лейтенант перехватил Митрофаныча и угрожающим тоном крикнул переводчику:
– Советую вам замолчать! Иначе вы сейчас же окажетесь среди этих молодых и крепких парней.
– Я и так скоро умру, – усмехнулся немец. Он попытался встать, но не смог. Титоренко заметил, что мундир немца совершенно промок от крови.
– Сделай такую милость, – вмешался Васин, – а то руки об тебя марать не хочется.
– Я готов последовать вашему совету, – с подчеркнутой вежливостью сказал переводчик, он откинулся спиной к стволу дерева и закрыл глаза, – готов последовать, господин фельдфебель.
Лейтенант внимательно посмотрел на немца, потом на старшину Пилипенко и бесстрастно сказал:
– Готов.
– Похоже, – Пилипенко подошел к немцу и тряхнул его за плечо. От толчка тело переводчика мешком завалилось набок.
– Умер? – недоверчиво спросил Васин.
– Так точно. Умер, – без улыбки ответил Пилипенко.
– Ну, дела, – покачал головой сержант.
Титоренко тяжело вздохнул и обвел глазами подчиненных.
– Когда я заканчивал последний курс военного училища, – заговорил он, – один из преподавателей учил нас правильно понимать место Красной Армии в системе государственных органов. Он говорил, что зло в мире почти всегда рукотворное и с ним надо обязательно бороться. Он заставил нас выучить наизусть слова британского политика восемнадцатого столетия Эдмунда Берка: «Зло побеждает лишь тогда, когда добрые люди ничего не делают, чтобы остановить его». Я думаю, что мы как раз и относимся к этим добрым людям, но, останавливая зло, мы не будем плакать над трупами убитых нами врагов. Мы их сюда не звали. Правильно я говорю, Митрофаныч?