— Что такое с мальчиком? — спросила Гхилла.
Меня начинало беспокоить, что девочка явно младше меня постоянно называет меня «мальчик». Я бы сказал ей об этом, но мои мозги и губы работали не слишком хорошо.
Диадера взяла на себя смелость ответить за меня:
— Он вымотался. Десять дней назад Турнам и Бателиос нашли его полумертвым в пустыне. Они заставили Азира построить дорогу, но Келлен был слишком слаб, чтобы пройти весь путь через Тени, поэтому они поволокли его в гору.
— А потом идиот попытался сбежать, — добавил Турнам.
— А потом, — продолжала Диадера, — Келлен чуть не погиб, помогая нам сражаться со стигийцем в аббатстве, только для того, чтобы один особенно неблагодарный идиот, — она повернулась, чтобы посмотреть на Турнама, — решил, что хорошая идея — допросить его прежде, чем Келлен как следует выспится и поест.
Я могу и привыкнуть, что кто-то говорит за меня, вместо того чтобы использовать каждое свое недомогание как удобный случай детально перечислить длинный список моих недостатков.
Я посмотрел на Диадеру, наслаждаясь тем, как длинные кудрявые рыжие волосы обрамляют эти ее странные веснушки. Почему-то я находил веснушки привлекательными. Во всяком случае, лучше смотреть на них, чем на свои веки изнутри. У меня начало расплываться перед глазами, я почувствовал, что снова теряю сознание.
— Давайте доставим его обратно в аббатство, — сказала Сутарей. — Давай, Бателиос. У Азира есть для нас теневая дорога, но тебе придется его нести.
— Еще нет, — сказал здоровяк. Его голос звучал рядом с моим ухом. Он все еще поддерживал меня, а теперь слегка встряхнул. — Келлену нужно видеть, что он сделал.
— Дай бедному ублюдку выспаться, Бателиос. Ему нужны еда и отдых.
Как ни странно, эта маленькая частица сочувствия исходила от Турнама.
Я бы сделал над собой усилие, чтобы дать остроумный ответ, но Бателиос не допустил ничего подобного.
— Нет, ему нужно увидеть. — Он снова меня встряхнул, на этот раз не так осторожно. — Давай, Келлен. Очнись.
Турнам снова попытался за меня вступиться:
— Почему так важно, чтобы он…
— Потому что он не такой, как ты. Открой глаза, Келлен.
Хватка Бателиоса на моих плечах стала слишком болезненной, чтобы не обращать на нее внимание. Не столько из-за раздражения, сколько из любопытства, я сделал то, о чем он просил, моргая до тех пор, пока глаза не начали видеть четко.
В нескольких ярдах от меня семьи, которые Тасдием связал медной кровавой петлей, стояли, обнявшись. Они, казалось, не были уверены в Диадере и других, им как будто приходилось заставлять себя от них не отшатываться. Но на меня они глядели с какой-то… Не знаю. С благодарностью, что ли? Я не привык, чтобы рядом со мной ощущали благодарность, поэтому не был уверен.