Он поднял тело над головой и бросил его со скалы. Хотя мы знали, что не услышим ни звука, когда оно, наконец, упадет, все некоторое время молчали.
— Турнам, где Бателиос?
Турнам кивнул туда, куда бросил Азира.
— Я перекатил его через край. Он все еще был без сознания. Вряд ли это было больно.
— Да чтоб тебя…
Я замолчал. Сейчас от гнева не было никакого толка, а я в отличие от Турнама делал то, чего хотел бы от меня Бателиос — искал пути к миру.
Остальные метатели Теней наблюдали за мной. Гхилла мне нравилась, несмотря на ее угрозы и на то, что она все время называла меня «мальчиком». Сутарей была моей землячкой, джен-теп, но так сильно от меня отличалась, что я надеялся: разобравшись в ней, я смогу лучше понять свой народ. И Диадера, которая, как я слышал, бежала за нами.
Нифения предупреждала, что такое может случиться, но Черная Тень Диадеры освобождала ее от любых пут, как только та приходила в себя, а ни мне, ни Нифении не хотелось связывать ее магическим способом. В последнее время такого было более чем достаточно. Кроме того, маленькая, глупая часть меня все еще надеялась, что, когда мы снова окажемся вместе, я смогу урезонить ее и других метателей Теней. Заставлю их увидеть, что нельзя позволить произойти этой катастрофе.
Но боль и утрата могут сойти за растопку, если под ними достаточно гнева, и смерть Азира высекла искру.
— Теперь ты понимаешь, Келлен? — спросил аббат, поднимаясь с моста. Очевидно, он еще не закончил читать мне лекции и не собирался допустить, чтобы меня убили другие. — Джен-теп — это болезнь. Даже когда они не убивают нас своими заклинаниями, их существование лишает нас всякой надежды на мир. Я не могу позволить им уйти безнаказанными. Не сейчас, когда у меня есть возможность от них защититься.
Я мог бы сказать, что его слова почти полностью повторяют слова моего отца; что ожидание смерти на каждом шагу стало его оправданием сделаться не лучше, чем те, кого он презирает. Но я ничего подобного не сказал. Иногда не имеет ни малейшего значения, прав ты или нет.
— Ну? — спросил аббат, снимая мантию. Метки Черной Тени по всему его телу практически мерцали в воздухе, как будто их возбуждала перспектива насилия. — Ты хотел сцепиться со мной с тех пор, как сюда прибыл. Теперь у тебя наконец-то есть шанс.
Я перевел взгляд с аббата на Диадеру, потом на Турнама и Гхиллу рядом с ним, и, наконец, на монахов, которые выстраивались, ожидая приказа напасть.
Нифения была готова к моему сигналу. Она знала, как и я, что нет хорошего способа все это закончить. Черные Тени собирались убить магов джен-теп. Маги джен-теп перебили бы Черных Теней. Все, что оставалось Нифении, Айшеку, Рейчису и мне — попытаться не дать огню ненависти распространиться настолько быстро, чтобы пламя охватило детей и их семьи, не имевших здесь права голоса, бессильные на что-либо повлиять.