Глубокий вдох.
– В течение последних двух лет три преподавателя Академии регулярно совершают сексуальные домогательства в мой адрес. Ничем не спровоцированные домогательства, и я уже не нахожу себе места от беспокойства. Их имена… – Она подняла правую руку и вытянула вверх указательный палец. – Энрико Хауэр. Хэ-а-у-э-эр. – Еще один палец вверх. – Джеймс Уинтерторн. – Снова медленный, по буквам, повтор фамилии, потом – третий палец. – Пат Скэггс.
Рука опустилась.
– За два года Энрико Хауэр, Джеймс Уинтерторн и Пат Скэггс превратили мою жизнь в сущий ад своими постоянными преследованиями, для которых я не давала ни малейшего повода. Я записываю это видео на случай, если со мной что-то произойдет, чтобы полиция знала, где искать виновных. Я не знаю, что делать, я окончательно запугана и чувствую себя в западне, из которой нет выхода. Надеюсь, никому и никогда не придется смотреть эту запись, но если все-таки до этого дойдет, я рада, что сделала ее.
Женщина закрыла глаза; губы ее беззвучно шевелились, тело обмякло. Вдруг она снова резко выпрямилась, гордо подняла голову. Во взгляде – вызов, отнюдь не капитуляция. Глядя прямо в камеру, она отрезала:
– Спасибо за внимание!
Синий экран.
– Неплохая завязка для третьесортного кинца, а? – поинтересовался Майло.
– С кинцом ты ко мне не заявился бы… Она убита?
– Все может быть. На данный момент ее тело заморожено.
– Хочешь сказать, лежит в холодильнике у патологоанатома, пока тот занят более неотложными делами?
– Сегодня утром я – сама буквальность, – рассмеялся Майло. – Тело заморожено при помощи сухого льда. Твердой углекислоты. Ее нашли дома в ванне, заполненной сухим льдом.
Я на мгновение попытался представить себе светловолосую женщину в виде мороженого трупа. Картинка мне не слишком понравилась, и я предпочел вернуться к дискуссии в привычной роли мудрого советника.
– Какой-то умник попытался запутать вопрос о времени смерти? Или наоборот – психопат, придумавший новый способ продемонстрировать дело рук своих?
Майло поморщился, словно оба варианта были ему одинаково неприятны. Извлек DVD, положил его обратно в прозрачную пластиковую коробку – не надевая перчаток, поскольку дактилоскопия диска уже была сделана. Никаких отпечатков, кроме «пальчиков» самой Элизы Фримен.
– Ну, и что теперь? – спросил я.
Майло повращал головой, разминая затекшую шею:
– Кофе не найдется? И тостов?
Мы захватили с собой черный кофе в дорожных стаканчиках с крышками и шесть ломтей ржаного, с присыпкой, обильно намазанных маслом.
Иногда, если Майло намерен по дороге подумать, сделать звонок, отправить эсэмэску или просто вздремнуть, он использует меня в качестве таксиста. Вообще-то правила департамента полиции Лос-Анджелеса запрещают такие вещи, но они много чего запрещают. Вместо оплаты по счетчику Майло ставит мне выпивку в баре или еще что-нибудь в том же духе.