Сестры поднимают головы, смотрят, как я карабкаюсь по склону.
– Что стряслось, дитя?
Я останавливаюсь, пытаясь отдышаться.
– Рен пропала, – задыхаясь, сообщаю я. – Совет восстановил деревню против Коула. Бо собирается сжечь лес дотла. Прямо сейчас.
– Глупые люди, – Дреска машет рукой. Магда разгибается и встает, обращая к солнцу морщинистое лицо.
– Где Коул? – спрашиваю я между судорожными вдохами.
Магда качает головой.
– Он ждал, но ты не пришла. Он отправился в лес.
Если бы у меня в легких еще оставался хоть какой-то воздух, сейчас его бы вышибло ее словами.
Лес.
Все, что только есть у меня дорогого, сейчас там, в чаще леса.
– Принесите нам кости, – шамкает Дреска, поглядывая на гору камней. – Все до единой. Могила для них уже готова.
– Беги, Лекси, милая, – добавляет Магда. – Беги.
* * *
Как же надоело бегать.
Сердце выскакивает из груди. В легких клокочет.
Мне не нужен воздух, твержу я себе.
Все, что мне нужно, – это представить себе Рен, мечущуюся в горящем лесу. И Коула, окруженного охотниками, снова видящего объятый пламенем мир. Кокон, оседающий над ведьмиными костями.
Далеко ли люди Отто? Несет ли Бо с собой спички? Мертвые сухие деревья в лесу займутся сразу, вспыхнут, как солома.
Добравшись до вершины последнего холма, я вижу внизу, в долине, изогнутые, перепутанные ветви – такие густые и черные, что поначалу мне кажется, будто они дымятся. Я сползаю до середины склона, к воткнутым в землю деревьям, когда серый плащ, мелькнув, скрывается в лесу.
Я бросаюсь вдогонку.
* * *
– Коул! – кричу я, спугнув ворону с ближайшей ветки. Серый плащ поворачивается, а я, немыслимым рывком сократив расстояние между нами, почти падаю ему на руки, и только потом вспоминаю про его рану. Рубашки под плащом нет, а на груди – настоящая паутина из бинтов, кое-где в красных пятнах. Боль тенью пробегает по его лицу, пальцы крепче сжимают корзину, которую он прижимает к боку.
– Ты не пришла, вот я и подумал, что должен… – он умолкает, заглядывает мне в глаза. – Что? Что случилось?
– Рен, – задыхаясь, отвечаю я. – Рен пропала.
У меня так сдавило грудь, что я почти не могу дышать. И это не от бега, а от самих слов, они запечатывают мне горло. Коул обнимает меня, и я прижимаюсь разгоряченной щекой к его прохладной коже.
– И еще деревня, – говорю я. – Они все считают…
– Лекси, – голос Коула звучит ровно и спокойно, – теперь это уже не имеет значения.
Я отодвигаюсь.
– Коул, они идут сюда и хотят поджечь лес.
Его глаза превращаются в две узкие щелки, и он говорит:
– Тогда нам лучше поторопиться.
Он бросает последний взгляд на опушку леса и на холмы позади. Ветер, который все время шевелил траву, становится все сильнее. Он крепчает, набирает силу до тех пор, пока под его порывами не начинает волноваться и шевелиться земля. Мир расплывается. За стеной из ветра наступает странная тишина, по крайней мере с нашей стороны.